Он поднялся, приоткрыл дверь конференц-зала. Оба следователя, присланные полицмейстером лена, сидели там, каждый со своей вечной пиццей на вынос. Запах заставил Монсона прижать руки к животу. Проклятый гастрит. Монсон ощутил сначала дурноту, потом – зверский голод.
Несколько секунд он тайком изучал приезжих. Инспекторы уголовной полиции Буре и Борг были настолько похожи и чертами лица, и прическами, и темными костюмами, что Монсон с трудом различал их. Да, по правде говоря, и не давал себе труда делать это – мелкая месть за то, что его отодвинули в сторону. Эти двое в костюмах забрали у него и конференц-зал, и расследование, и сам полицейский участок.
Монсон стиснул зубы. В животе снова заурчало. Вечерние газеты устроили свои штаб-квартиры в обеих пиццериях. Это означало, что Монсону, в отличие от Буре и Борга, туда ходу нет. Можно, конечно, отправиться обедать домой, но Малин работает, а его собственные кулинарные способности весьма ограничены. Альтернатива – отправить за едой кого-нибудь из подчиненных, но в последние дни Монсон уже несколько раз просил об этом. Служащие участка наверняка видят его насквозь.
Оставался или колбасный киоск на другом конце поселка, или кабачок через дорогу. Сцилла или Харибда.
В понедельник утром Вероника примчалась в центр задолго до начала рабочего дня, опередив даже Рууда. – Ранняя пташка, – констатировал Рууд, после чего ушел на кухню и включил кофеварку.
Веронике следовало бы испытывать угрызения совести из-за того, что в субботу она без спросу залезла в его кабинет, но это чувство тонуло в бардаке, который творился у нее в голове. Она едва помнила, как позавчера добралась отсюда домой. И как ей удалось убить время до сегодняшнего утра. Знала только, что дома под кухонной раковиной стоят три пустые винные бутылки и что к сегодняшнему похмелью примешивается какое-то беспорядочное возбуждение. Удивительно, что этого не заметно по ее внешнему виду. Обменявшись с ней парой любезностей, Рууд отпер дверь в кабинет и принялся что-то там искать. Веронику замутило, но Рууд, кажется, ничего не заметил.
Начали появляться участники понедельничной группы; Вероника стояла в дверях и здоровалась с каждым за руку. Время от времени она незаметно вытирала влажную ладонь о брюки. Она знала, что тот блондин приходил пока только по пятницам, но все же ощутила разочарование, когда часы показали девять, а он так и не объявился. Тот блондин. Так она думала про него после разговора с Маттиасом.
