Матильда пыталась прибегать к аргументам из области религии:
— Бог — это любовь. Мы все — его дети. Нас связывает друг с другом наша любовь друг к другу, и Его любовь ко всем нам. Надо следовать Божьим заповедям и любить друг друга, и только это имеет значение.
Но Рейчел не слушала её.
Матильда всегда учила её, что женщинам нельзя плакать — мужчины ненавидят, когда они это делают, и, если женщина плачет, она не может рассчитывать ни на что хорошее. Но теперь Матильда нарушала собственные заповеди и рыдала так горько и горестно, что дрожали стены:
— Я так хотела иметь маленькую дочку, Рейчел. Я была счастлива, когда шила для тебя детскую одежду. Все мы так любили тебя и так хотели, чтобы ты жила с нами. Неужели теперь ты не хочешь жить с нами?
Рейчел и сама очень любила Матильду. Матильду невозможно было не любить, потому что она была сама любовь, сама доброта, сама безграничная преданность семье. Матильда могла печалиться, могла горевать, но никто не видел, чтобы она гневалась или сердилась на кого бы то ни было. И она всегда жила только ради детей. Но сейчас, казалось, всё изменилось...
— А что знают об этом мои... братья? — допытывалась у Матильды Рейчел.
— Энди, мне кажется, ничего толком не знает об этом. Ведь тогда, когда мы взяли тебя в нашу семью, он сам ещё не родился. А что касается Кэша, то он, по-моему, просто не придаёт таким вещам какого-то особого значения. Бен, конечно, всё знает — тогда ему было семь лет, он был уже почти взрослым мальчиком. Но мы все сразу поклялись друг другу, что эта история должна стать нашим общим секретом. Ведь мы не хотели, чтобы ты чувствовала себя среди нас чужой. Мы мечтали о том, что ты будешь чувствовать себя как ещё один наш ребёнок. — Матильда умоляюще смотрела на Рейчел: — Нам не надо ничего говорить им сейчас, Рейчел. Пусть всё останется так, как было раньше.
Но Рейчел чувствовала, что всё уже никогда не сможет быть так, как было раньше. И она сама не сможет быть такой, какой была прежде. Всё изменилось... всё стало совершенно другим. Ощущая это, она не могла найти в себе силы подолгу бывать в доме, как прежде, и встречаться со своими братьями. Она старалась как можно больше времени проводить на улице, старалась сделать всё, чтобы как можно реже встречаться с Беном и Энди. Рейчел не знала, заметили ли Бен с Энди, что она невольно сторонится их... но ей было всё равно, она ничего не могла с собой поделать. Она убегала на реку и, сидя перед тихой заводью, часами смотрела, как там прыгают лягушки, как вдруг ей в голову пришла мысль: «А ведь Бен не мой брат. Он мне не брат и даже не кузен. Боже, он вообще не мой родственник...»
