Гигантские просторы прерии на всём своём протяжении были усеяны скелетами животных и людей, которые пали здесь в нескончаемой борьбе с природой, пали, ничего так и не сумев изменить. Свою жизнь потерял здесь и её собственный муж. Он погнался за заманчивым призраком мечты и погиб. И теперь за тем же самым призраком гнались и её сыновья. И это тоже было частью образа жизни человека на просторах прерии — гнаться за недостижимой мечтой, которая казалась реальной, которую все лелеяли так, словно она и была в самом деле реальна...
— Мы поговорим о переезде в другое место, когда для нас действительно наступят хорошие дни, — сказала она Бену.
— Мама, — покачал головой Бен Закари, — послушайся меня хотя бы один-единственный раз. Вы с Рейчел должны уехать — уехать до того, как наступит первое полнолуние, и здесь появятся кайова. Иначе будет поздно. Слишком поздно!
— Бен, те мизерные деньги, которые у нас имеются, никогда не позволят нам выбраться из Техаса. А я никогда не соглашусь перевезти Рейчел в один из техасских городов. Никогда, ты слышишь меня?! Я не хочу, чтобы прямо у меня на глазах её сердце было разбито, а жизнь сломана. Ты что, забыл, что произошло с нами в Раунд-Роке? Или в Сан-Саба? Весь этот злобный шёпот за спиной, демонстративное пренебрежение, отказ поддерживать отношения — всё, что способно убить любого. Мы уже прошли через всё это. Ты хочешь, чтобы мы испытали это снова? Как ты считаешь, сколько времени пройдёт после нашего переезда в город, когда кто-нибудь скажет ей это прямо в лицо?
— Скажет что? — резко спросил Кассиус.
— Мне надо озвучить это для тебя? Ну что ж, я это сделаю! Назовёт её краснокожим отродьем!
Было очень странно и непривычно услышать, как Матильда вслух произносит то, что было строжайше запрещено произносить в их доме. Оба брата Закари были шокированы.
— Скажи мне, — в упор поглядела Матильда на Кассиуса, — ты сможешь выдержать это — выдержать, когда твою сестрёнку будут называть так?
— Я никому не позволю произнести эти слова дважды, — твёрдо пообещал Кассиус.
— Но это скажут не тебе в лицо. И это скажет не мужчина. Так будут говорить все... и самое главное, что это услышит она. — Мать закрыла лицо руками.
Маленькая дочь самой Матильды умерла, когда вся семья Закари жила в Раунд-Роке, и была похоронена на кладбище при местной церкви. С появлением Рейчел Матильде показалось, что она вновь обрела свою дочь.
Лицо Матильды исказилось так, словно она была готова разразиться рыданиями. Но глаза её при этом оставались странно сухими. Глядя на своих сыновей в упор, она спросила:
