— Они были там. С четырьмя фургонами.
— Какие-нибудь неприятности? — осторожно осведомился Фрэнк.
— Какие неприятности! Мы сожгли эти чёртовы фургоны. — Дейв презрительно фыркнул. — Расстреляли их мулов. И посоветовали им убираться.
Произнесено это было с такой беспощадностью, что Фрэнк не сразу нашёлся, что сказать.
— Локхарт вас больше не побеспокоит, — наконец пробормотал он.
На Дейве были брюки из тонкого сержа и дорогие сапоги, его кобуру украшала серебряная чеканка и массивная бляха на ремне тоже была серебряная. Он всегда носил всё самое дорогое, носил небрежно, развязно, словно принимая за само собой разумеющееся богатство и влияние. «Наверно, так и должно быть, — размышлял Фрэнк. — Тот, кто владеет ранчо “Колючка”, имеет всё». От этой мысли голова шла кругом.
— Разговаривал сегодня с твоим отцом, — как бы вскользь заметил он. — По-моему, Алек в полном здравии.
— А с чего бы ему не быть? — пожал плечами Дейв.
Вик Хансбро повернулся и посмотрел на Дарраха так, словно только сейчас заметил его присутствие.
— Интересуешься здоровьем Алека? — Вопрос, казалось, вылетел из чёрной, коротко подстриженной бороды.
«Осторожнее, — напомнил себе Фрэнк. — А что если Вик Хансбро уже знает о недуге хозяина, но держит эго знание при себе?»
— Я всегда интересуюсь здоровьем друзей, — с улыбкой ответил он. Тем не менее ощущение опасности не проходило, и Фрэнк попытался вспомнить, что слышал когда-либо о Хансбро.
Дейв потянулся за бутылкой, и Хансбро, наклонившись, негромко предупредил:
— Придержи коней.
— Смотри в свой стакан, — угрюмо огрызнулся Дейв.
— Алек в городе, — продолжал увещевать его Хансбро. — Надо подкрепиться. Он захочет, чтобы мы вернулись с ним верхом.
Дейв посмотрел на бутылку, словно не зная, что с ней делать, потом раздражённо бросил:
— Сначала выпью. — Он так и сделал — выпил, бросил на стойку золотого «орла», сгрёб сдачу и недовольно пробурчал: — Пошли, поедим.
Они ушли, а Фрэнк остался один на один с поразительным открытием: Дейв не хотел — его заставил Хансбро...
Он расплатился и направился к двери, размышляя над тем, что узнал так неожиданно, но тут кто-то похлопал его по спине. Фрэнк с трудом удержался, чтобы не выругаться.
— Мальчик мой, это чудо, не иначе!
«И во сколько же оно мне обойдётся?» — подумал Фрэнк и, обернувшись, кисло улыбнулся.
— Привет, Джубал.
Копна взъерошенных волос — чёрных, как и положено ирландцу, — и чисто выбритое лицо, излучающее неподдельное обаяние — таким предстал перед ним отец Барбары. Жуя веточку гвоздики, Джубал по-свойски сжал руку Фрэнка. Удерживать улыбку становилось всё труднее — они оказались в центре внимания.
