Почему-то она его запомнила еще с прошлого лета, когда тот приходил сюда. Тогда он был не один — с женой и дочерью лет пяти. Приходили, скорее всего, на осмотр квартиры.
Во двор въехал белый «Москвич» и подъехал чуть ли не к окну. Она торопливо пошла открывать дверь брату.
— Я на минутку, вот мясо, куры, масло. Яблоки и зелень в кульке, в машине. Сейчас…
Он принес и кулек.
— Тебе дать денег?
Она отрицательно покачала головой. — Не надо.
Характер сестры был хорошо известен старшему брату. Она отказывалась даже тогда, когда деньги ей нужны были позарез.
— Завтра зарплата. Заеду после работы.
Он уехал.
Эсмира убрала продукты в холодильник, затем заглянула к дочери.
— Есть будешь?
Айша недовольно взглянула на мать и ответила в тон:
— Ты же видишь, я занята.
— Ну и черт с тобой, подыхай с голоду.
— А мне надоел этот проклятый соус, — завопила Айша. — Каждый день — соус, каждый день — соус. Не буду я его есть.
— Извини, забыла приготовить плов специально для тебя, — съязвила Эсмира. И уже сердито добавила:
— Иди за стол, или я тебя покалечу.
Айша обреченно повиновалась.
Покончив с едой, они вышли во двор. Погуляли с полчаса и вернулись.
Вскоре явился из школы и сын, весь раскрасневшийся, со съехавшим набок пионерским галстуком.
— Мама, у меня ботинок лопнул!
— Как лопнул?
— Вот, смотри. — Он поднял правую ногу.
— Чтоб ты сам лопнул. Кретин.
— Опять ты… — захныкал малыш.
— Заткнись, щенок!
Накормив сына, она прошла на кухню мыть посуду. Позже включила телевизор, который проработал до поздней ночи. Смотрели все подряд — и интересное, и неинтересное. Потому что так было заведено. Потому что не было других интересов в жизни. Программа будней, да и не только будней, но и праздников, оставалась, все та же: утром — приготовление обеда, днем — уборка квартиры. Вечером — телевизор.
Регулярное однообразие замыкается в круг, из которого лень выходить.
Бабирханов сидел в кабинете и был явно озадачен. Только что его вызывал главврач и предложил сто шестнадцатую поликлинику. Точнее, работу там. Такую же — участковым терапевтом. Там, говорил главврач, еле выпроводили на пенсию одну старуху, от которой никак не могли избавиться. Да и не справлялась она — участок большой, а силы — не те. Чуть ли не всех больных диагностировала под одну гребенку. Старческий маразм. Просили из министерства — направить более энергичного.
— Завтра дашь ответ, — напомнил главврач.
И теперь, сидя у себя, он подумал, что это не так уж и плохо. Жаль, конечно, расставаться с коллективом, к которому привык, но в то же время сто шестнадцатая чуть ли не в двух шагах от его новой квартиры. Всего три остановки троллейбусом.
