Упнефер на мгновение растерялся, затем, быстро сообразив, о чем идет речь, утвердительно затряс головой.
— Да, мой господин. Брат Тутмоса уже введен в хонты. Я еще вчера разослал глашатаев.
Эйе промолчал, затем подошел к этому ревностному служителю и усадил его рядом с собой.
— Ты молод, тебе надо расти, — вкрадчиво начал он, зорко следя за выражением лица собеседника. — Я поговорю с повелителем. В Южном Оне[9] нам нужен человек. Как ты на это смотришь?
Упнефер залился краской, глаза его заблестели каким-то неестественным светом. Уже вообразил себя правителем этого города, подумал Эйе. Подчиненный вдруг порывисто встал и плюхнулся на колени, целуя ноги верховному.
— Встань, встань. Я знал, что ты меня очень любишь и готов выполнить любое мое поручение.
— Ты только прикажи! — с пафосом вскричал Упнефер.
— Сядь. — Эйе вдруг нахмурился и испытующе поглядел на начальника слуг. — То, что я сейчас попрошу, должно оставаться в строжайшей тайне. Ты понял?
— Понял, мой господин. — Упнефер мгновенно избавился от иллюзий.
— Как зовут эту рабыню?
— Финикийку? — почти сразу догадался начальник слуг.
— Да.
— Истерим, мой господин.
— Истерим?
— Да, мой господин.
— Красивое имя. Ты должен привести ее сюда. Но так, чтобы никто не знал. А тем более Тутмос и его брат. Сможешь?
— Нет ничего легче, мой господин. Когда?
— Чем быстрее, тем лучше. А теперь ступай.
Упнефер покорно повиновался и вышел.
Эйе достал костяные четки и принялся перебирать их.
Всем утру нос, невесело подумал он, вспоминая Тутмоса и Нефертити, сладко что-то друг другу нашептывавших, как два влюбленных голубка, там, в Куше. Ты меня опередил, Тутмос. Ну что ж, попробую отыграться.
Царица Нефертити с детских лет привлекала внимание верховного жреца. Выходя замуж за Эхнатона, который благодаря жене стал фараоном, Нефертити, как положено девицам знатного происхождения, всплакнула, уткнувшись в грудь Эйе. Этот плач Эйе будет вспоминать потом долгие годы. Пользуясь положением старшего, жена которого всю жизнь обхаживала будущую царицу, Эйе поцеловал ее в лоб, мгновенно ощутив запах незабываемых благовоний, исходивших от царицы. Эйе хорошо помнил этот день. Он тогда сделал шаг назад, боясь в порыве молниеносно охватившей его страсти сделать непоправимое.
Эта стройная голубоглазая женщина вызывала вдохновение придворных поэтов. Ей посвящали стихи, оды. Ее образ пытались запечатлеть художники и скульпторы. Странно, но этот нечестивец Эхнатон никогда и ни к кому ее не ревновал, хоть и был настоящим уродом. Казалось, он даже не замечает свою жену, любящую его самоотверженно. Парадокс. Красавица любит урода, а он занят политикой. Свержением культа старых богов и возвеличением новых. Тьфу!
