– У нас много частных домиков, даже почти в центре, некоторые еще дореволюционные. Много довольно богатых коттеджей. Основные здания примерно такие же и на тех же местах, но больше перестроены и в них другие организации. Главная улица немного иначе выглядит, магазинов и торговых центров раза в три, а то и в пять больше, а заводов практически не осталось. Не спрашивай почему – этого у нас в стране никто не понимает. Я никак не могу привыкнуть, что у вас все товары русские.
– Не все, мы почти треть импортируем.
Лаки доедал заварное пирожное и боролся с вылезающим из него кремом. Я, взглянув на кремовые «усы» парня, рассмеялась и протянула салфетку:
– Держи. У вас треть, а у нас даже зубочистки, и те китайские. Для меня такое количество русских товаров – фантастика побольше, чем параллельные миры, особенно учитывая, что я сейчас здесь.
Лаки доел пирожное, взглянул на меня, как раз с тоской смотревшую на карусели, и встал:
– Пошли кататься, а то у меня такое ощущение, что у вас и каруселей нет.
– Есть, но я на самом деле давно не каталась.
Мы прокатились на каруселях и колесе обозрения, а потом еще и на старых качелях-лодочках, при виде которых у меня мелькнули сразу две мысли: «Как они здесь сохранились?» и «У нас бы их запретили по технике безопасности». Но аттракцион работал, и я, взлетая вверх, снова почувствовала себя Алисой Селезневой. Только ненадолго, потому что после качелей Лаки кивнул на дальнюю аллею:
– Пойдем туда, там можно спокойно поговорить.
Мы прошлись по тропинке к деревянным мосткам на берегу большого пруда, Лаки сел на теплые доски, я, разувшись, рядом. Он стал рассказывать.
* * *
– Это было в девяносто четвертом году. Союз развалился за три года до того, затем была еще одна попытка то ли переворота, то ли дележа власти. Страну лихорадило, старики умирали с голоду, дети бросали учебу, чтобы заработать на хлеб, зарплату людям не платили месяцами, а то и годами. И руководство нескольких уральских областей решило воспользоваться случаем. Они объявили о своей независимости, попытались захватить заводы и железные дороги. Если бы это им удалось – страны бы не стало: Урал делит страну пополам, там основная тяжелая промышленность, и через него идут все дороги в Сибирь. Москва поздно спохватилась, власть ускользала из рук президента, как раз когда-то и приехавшего с Урала, и его клики, никак не желавшей прекратить драку за кусок пирога. Тогда произошел новый переворот, успешный; к власти пришли военные, но не вояки, а хорошо знающие экономику, умеющие действовать и в стране, и во внешней политике. Они ввели диктатуру, национализировали все крупные предприятия, которые к тому времени пытались захапать бандиты, и ввели войска на Урал. Против воли других государств, но тут они жестко сказали: «Это наши суверенные дела, не лезьте».
