Возбуждение разрывало толпу на части, а он тем временем протискивался между людьми, неотрывно наблюдая за главарем, и подбираясь поближе. Ярим был окружён последователями, но в определенный момент он скроется в тени. Рем сунул руку за пазуху, и нащупал рукоять. Обрывки фраз пролетали над ухом, звуки смешались, перед глазами мельтешили довольные, покореженные жизнью лица. Добравшись до тени, он отодвинул занавеску, и оказался в небольшой комнате, заставленной склянками. «Подсобка „разливалы“». На другом её конце хлопала на ветру рассохшаяся дверь.
Он хотел подождать снаружи, но силуэт Ярима нырнул под занавес и сгорбился, расслабив плечи. Крепко сжав клинок, он скривил лицо и прыгнул ему на спину. Глава ловцов предполагал, каким трудным может быть бой со столь сильным противником, и нацелился на уязвимую его часть — горло. Всего мгновение и оно разверзлось бы, раскрываясь, словно цветок. Как вдруг кто-то с силой дернул его за ноги, и оно полоснуло всего лишь по плечу, оставляя кровавый след. Рем вскочил на ноги и замахнулся на Булата. Тот выставил перед собой руки, а затем резко оттолкнул его в сторону, и вступил в схватку с Яримом, прижимая к стене, зазвеневшей песнью банок.
Он не знал, как поступить, наблюдая за сражением. Исполин вывернулся, и заключил Булата в медвежьи объятия, громадная ладонь сдавила горло. Тот прохрипел: «Беги», — то было последнее слово, что он сказал в жизни. Одним движением Ярим сломал другу шею, и массивное тело сползло на пол. Момент оказался упущен. Единственный козырь Рема представлял собой неожиданное нападение, и продолжить бой на равных было равносильно смерти. А он никак не мог сейчас умереть. «Я нужен Мари». Ярим прыгнул, а он юркнул за дверь, и припустил вверх по улице. Преследователь снес плечами проем, рухнув на мостовую.
Обратный путь оказался относительно быстрым. Ветер не мешал передвигаться, и он бойко скакал по лестницам. Впрочем, погода и не думала радовать, с неба повалил снег. Белые хлопья медленно спускались, кружась в замысловатом танце, и образовывая на голове снежную шапочку, подтаивавшую от тепла тела. Температура значительно снизилась, и он засунул руки под мышки, чтобы немного согреть. Дрожа всем телом, и отмеряя ритм зубами, он шагал к дому. Стоило расслабиться, и тряска проходила, но спустя мгновение возвращалась вновь, сотрясая по новой. Вспомнил тулупы обитателей Снежа, и раздосадовался, мечтая укутаться в теплую, тяжелую, стесняющую движения одежду. В стратегическом плане она была крайне неудобной, но в холода по-другому не выжить.
