Оли громыхал кружками, лишая сна. Он дежурил под утро и начал намеренно издавать звуки. Так обычно делала мама. Рем раздражался и рычал, накрываясь с головой. И каждый раз думал: «Ну, почему просто нельзя сказать: „Вставай!“» Немая атака являлась худшей из привычек Иды. Морщась от неприятного звука, повернулся на другой бок. В сознании всплыло лицо матери: милое, ясное, родное. Он мог ненавидеть весь мир, но её любил безоговорочно. Помнил теплоту прикосновений, и как нежно убирала ему волосы за ухо. Загромыхали и остальные. Рем встал и устало улыбнулся Амине, и та смущенно в ответ. Мари наблюдала украдкой, за что и получила нагоняй от мордоворота.
Ноги исправно чеканили шаг. Тулуп утяжелял, стеснял движения. Подумал, что если на них нападут, должен избавиться сначала от ноши, и это замедлит реакцию. Надул губы.
— О чем думаешь? — прошептала Амина. Поход давался ей тяжелее, и он периодически притягивал девушку за руку, поэтому они немного отстали. Рем многозначительно на неё посмотрел. — Даже не думай! — яростно зашептала она.
— А что ты предлагаешь? Отдать её Снежам?
— Да! Черт возьми! — мордоворот повёл ухом, и они притихли. Амина дёрнула за рукав. — Они опасны, Рем. Их трое. Как ты собираешься провернуть побег? Я понимаю, что у тебя к ней чувства…, — осеклась и покраснела.
Он задумался. Чувства. И правда, он что-то испытывал к Мари. Сложно было классифицировать, ведь был влюблён в юности и всего один раз. Сердце предательски заныло, когда её вновь толкнули. «Чёрт, Амина права». Отчего-то в груди поселилось непонятное ощущение — вина. Постарался отвлечься.
Воздух стал заметно холоднее, лицо покрывалось инеем. Тулуп, как и было обещано, согревал тело. Без него здесь не выжить. Пейзажи сменились другими, преобладали хвоя и сосны. Запах веток щекотал ноздри. Вспомнил, как маме нравилось в Снеже. Всякий раз, возвращаясь, она пребывала в восторге. Вечная зима. Снег. Он уже лежал кое-где, сверкая на солнце, которое и не думало согревать. Рем остановился и скомкал его в руке, ощущая прохладу, пальцы слегка покраснели.
Ещё две ночёвки и вышли на финишную прямую. Здесь сугроб доходил до колена, замедляя движение, а снег неустанно сыпал с небес. Остановился и взглянул наверх. Белые хлопья кружились в хороводе, медленно спускаясь и покрывая землю. По отдельности они были милы, но вместе становились непроходимой тропой. Сила общности. Сравнил его с дикарями и ужаснулся. Оттого они и сильны. Магнусы жили более обособленно. Даже друг с другом общались натянуто, будто из-за необходимости. Конечно, были и исключения — они с Пиа, например. Воспоминание о девушке, пожертвовавшей собой, было свежо в памяти и причиняло боль. «Что если она не сделала бы этого? Я не спас бы Мари, и не познакомился с Аминой».
