— Идём, — бросил на ходу Оливер, — покажу тебе всё.
Минимусы выглядели хмельными, громко смеялись, а затем стали пинать Магнуса. Нескладный, он пригибался и закрывал лицо руками. Рем покосился на них и сжал кулаки, но встревать не стал. Не время. Оливер вёл повествование: пищевая база, жилой сектор, увеселительный. На последнем задержался, комично двигая бровями.
— А вот блок целителя. Повезло нам с ней! Столько раз зашивала! — обнажил грудь, демонстрируя кривые, глубокие шрамы.
— Чудища? — спросил Рем.
— Можно и так сказать, — хмыкнул рыжий.
— А там что? — указал на свет, исходивший из пещеры на другом краю.
— Туда ходить запрещено, — отрезал он.
«Мари», — догадался Рем, но сделал вид, что ему не интересно. Мол, нет, так нет.
Рыжий отвёл его в дом. На пороге встретила и заботливо усадила за стол полная, улыбчивая женщина. Она была счастливой обладательницей аж двух подбородков. Рем ругал себя за придирчивость к внешности и осуждение, и пытался убедить, что у неё прекрасна душа. Еще никогда он так не ошибался. Особа оказалась сварливой и грубой.
— Кама! Прекрати мельтешить! Гость устал! — сокрушался Оливер.
Кама двигалась достаточно проворно для своей весовой категории. Оливер отвёл его в комнату: просторную, мебель новая, на полу ковёр. Рем помнил, что такие изделия, укрывающие полы, перестали делать давным-давно из-за отсутствия практичности. В мире дикарей бросался в глаза пережиток прошлого. Они цеплялись за оборвавшуюся нить. Всю ночь он лежал, думая о Мари, и надеясь, что она жива.
Семиднев пролетел незаметно. Рем отмечал, считал, выводя палочки на ручке кровати с другой стороны. Дикари не вели счёт дням. Он так не мог, продолжая жить в своих временных рамках, к которым привык. Воздуха и дневного света в городе хватало на всех. Рем присмотрелся к жителям и разделил на категории. Были стражи — всегда наготове, всегда при городе. Целитель — Амина часто сталкивалась с ним, но разговор не заводила, недоверчиво поглядывая. Ловцы — совершали набеги, орудуя ножами и молотами. Колотилы — строили, латали.
Мари так и не появилась. Его держали в пещере длительное время. Её в два раза дольше. «Так и рассудка лишиться не долго». В тот вечер Кама была сама не своя. Чересчур добра и учтива. Оливер куда-то провалился. «Может, очередной набег? Он же ловец». Рем подумывал предложить себя в помощь, но не стал торопить события. Для начала неплохо бы заслужить доверие. Выжидал. Кама приземлилась на стул, жалобно затрещавший. Лицо исказилось в злорадной усмешке. Хмыкнула, и он ощутил запах самопала. Поведение хозяйки, наконец, связалось с причиной. Она провела пальчиком ему по руке, наклонилась и закусила губу. От омерзения ком встал в горле, еда грозилась вырваться наружу. Кама искренне полагала, что сексуальна. Она приподняла его руку, положила на необъятную грудь и застонала.
