Ей я тоже не дала договорить. Виола отнеслась к тому, что обрушилось на нее из ванной, философски, пожелала мне приятного отдыха и ушла.
Через четверть часа выяснилось, что ходила за Эдмусом.
– Гм, извини, что поздновато, – насмешливо донеслось до меня в щелку двери. – Дела, понимаешь, ратные: сперва угробить останки твоих продуктов, потом еще Андрия довести, хотя, казалось бы, куда уж, потом эта твоя соседка пришла жаловаться, что ты ее затопила… ни-ни, пожалуйста, не извергай на меня ничего. Я же не собираюсь тебя просить вылезти. Я придурок, но я не настолько! Просто подумал, что тебе интересно будет знать, почему, например, снизу раздаются такие дикие вопли… я же не виноват, что она позвонила в дверь, а я открыл… и что муха у ее плеча пролетала – не виноват… ну, просто инстинкты! Вот, и в спальне твоей немножко нужен ремонт, потому что там Андрий… э… неудачно поскользнулся и головой разбил твой будильник. Нет, он в порядке… оба они в порядке. Просто вместе с будильником он еще кое-что расквасил, а так всё хорошо. И если тебе чего понадобится – ну, там, запасы еды на пару лет, теплое одеяло, книжку почитать – ты проси, не стесняйся. Я только…
Шут смылся сам. Сказывались навыки угадывать порог терпения окружающих.
Андрия к ванной, кажется, не подпускали – и правильно делали. При таком моем состоянии – ничем хорошим для него такое кончиться не могло.
Через пару часов Йехар, судя по звукам, которые до меня доносились, предлагал план извлечения моей особы из ванной силой… но план завис в воздухе благодаря здравому смыслу Виолы.
– Она в своей стихии и в таком состоянии! – это долетело до меня через несколько стен.
– Тебе не жалко нас, квартиру, дом? – помогал бодрый голос Эдмуса. Рядом пытался что-то вякать Андрий, кажется, насчет того, что а где же теперь мыться, но в ответ его Виола очень громко послала по-русски в баню (когда нахваталась?!), а изобретательный Эдмус отправил к соседям, мотивируя тем, что «сегодняшнего их уже ничто не удивит».
Мне было бы даже интересно – не будь мне так себя жаль. Все-таки сколько-то часов пролежать в собственной ванне, в ледяной воде – ну, как-то…
Задумавшись обо всем этом, я пропустила странность тени.
Моей собственной тени. Только что она вполне спокойно лежала напротив меня на кафельной стенке – и вдруг потянулась, разрастаясь, к двери, темнея, словно набирая материальность, прямиком к защелке…
