– Кто?
– Я же сказал, я не буду с вами драться.
– И ты, значит, решил пожертвовать собой?
Веслав поморщился. Он всегда недолюбливал пафос.
– Если бы все было так просто, – пробормотал он. – Послушай, я открыт сейчас. Ни малейшей защиты, ты можешь ударить, если нужно, вы все можете. Просто… если бы я был уверен, что это сработает…
За моей спиной Андрий завопил: «Он издевается?» – и тут послышалась торопливая возня. В возне прослеживались глухие удары, мне очень интересно было оглянуться и посмотреть, кто это вышел из себя (спорю на свой оставшийся животвор – Виола), но я продолжала смотреть в глаза Веславу. Хотя я при всем желании не смогла бы поймать его на лжи.
– Ты… пробовал, так?
– Да.
– Пробовал… умирать?
– Да.
– И… сколько раз?
– Пару, – короткое раздумье и потом: – Несколько, – еще раздумье. Взмах рукой. – Много…
– И?
– И на меня не действуют даже мои яды. Впрочем, есть шанс, что то… та вещь, которая у тебя… может быть, она…
– Может быть, – согласилась я деревянным голосом.
Вот и всё. Наконец все встало на свои места в моем разорванном сознании. Я и на секунду не могу допустить, что придется его убить!
– Попробовать можно, – просто сказал Веслав. – В конце концов, иначе со временем нам придется встретиться, когда я буду себя контролировать хуже. А мне не хочется никого из вас убивать.
– Нам тебя тоже, – подумав, признался Йехар у меня из-за спины, вызвав целую череду разных звуков от Андрия. Повелитель Тени коротко оскалился в его сторону и опять вернулся ко мне.
– Впрочем, есть еще одна проблема. Я не уверен, что моя смерть восстановит равновесие в мире. Если я прав и я только носитель…
Каюсь, спихните на что угодно, хоть на мое вечное раздолбайство: я его почти не слушала. Меня глушило всё это: свист ветра, похожий на свист крыльев, плящущие, ползущие по крыше тени, и то, что он был просто здесь, что стоял напротив меня… Я не то что слушать – я даже дышать не могла, могла только – стоять и смотреть. Во все глаза – на спокойное теперь лицо, на шевелящиеся губы, впитывать каждую черточку, как тогда, на Смоленском...
И когда он вдруг отступил назад и губы сжались хищно, как у другого человека, я не сразу поняла, что случилось.
Но вслушалась вовремя.
Он не просто говорил: теперь цедил слова сквозь стиснутые зубы, и они долетали до меня с пронзительным ветром, который уже давно просквозил до костей и теперь старательно выбивал остатки тепла то ли из печени, то ли из каких еще внутренних органов.
