Радищев постучал в переднее оконце кареты.
— Погоняй! — крикнул он кучеру.
В таможне он не нашел никого из своих подчиненных. Пошел к Гостиному двору. И тут увидел Дарагана, окруженного русскими купцами. Прапорщик опять, видимо, пугал этих торговцев, и без того встревоженных судьбой своего добра — пеньки, льна, юфти, сала, воска, солода и прочих товаров, ожидавших иноземных негоциантов.
Бородатая толпа обступила Радищева.
— Что делать, господин советник?
— Вывозить? Али отдать все шведу?
— А куда вывозить?
— На чем? Где теперь возьмешь подвод?
— Спокойнее, почтенные, — сказал Радищев. — Шведы еще где-то за Красной Горкой. Надобно подумать, как их встретить.
— Чем встретить-то? Нешто вилами?
Действительно, чем? Дать бы этим бородатым пушки — вот тебе и часть добровольной команды. Но вооружить их нечем. И не к кому обратиться. Все государственные воротилы теперь в Царском Селе, у матушки.
— Шведский флот не пройдет, — сказал Радищев, не найдя никаких других слов. — Козьма Иванович, пожалуйте в таможню.
Он завел прапорщика в свой кабинет.
— Зачем вы стращаете купцов? — сказал он, когда Дараган присел к его столу.
— Да ведь забавно видеть, как они трясутся, — сказал Дараган, улыбаясь.
— Представьте себе, прапорщик, и я боюсь за их товары. Не осудите. Столько добра. Плоды земли русской. Купцы приготовили их на вывоз. Россия не может жить без торговли.
— А вы что, желаете такой монархии благ?
— Я пекусь о народе.
— О русском народе? Этот народ спит непробудно. Его надобно подстегнуть. — Дараган вскочил и зашагал по кабинету. — Народ уже не чувствует своих болячек, стерпелся, не чувствует гниющих ран. Соли, соли надобно на эти раны, тогда он, быть может, заворочается и поднимется.
Ах вон что, подумал Радищев, глядя на прапорщика из-за стола. Кто ты таков, Козьма Иванович? Почему ты вдруг так заговорил здесь? Хочешь что-нибудь выведать? Не такой ли полосатый упрашивал Елизавету Васильевну показать верхний этаж?
— Козьма Иванович, вы что же, хотите, чтоб народ поднялся против государыни?
— Как? — Дараган обернулся, как ужаленный. — Народ против государыни? Не дай бог! Императрица — истинная благодетельница. Она рада бы осыпать народ всеми дарами, но ей мешает столбовое дворянство. Поднимись народ против дворянства, она поддержит. Она сразу станет на сторону национального собрания.
— А как Гаврила Романович, ваш кумир? Уж он-то в национальное собрание не пойдет. Это ведь далеко не Мирабо. Непоколебимый Державин. Кстати, он сегодня не в Царском?
