— Как спектакль? — спросил Серёгу Егор на следующий день.
— Да ничего, красивый!
Серёга убирался на посту. Егор менял масло в каком-то старом «Ниссане». Рядом стоял хозяин машины и наблюдал за процессом.
— Понравилось? — продолжал расспрашивать Егор.
— Да не знаю. По-моему, опера — это не мой жанр.
— А с конём что?
— А с конём ничего! — засмеялся Серёга. — Видимо, его на мясо пустили. Не было коня. Только муляж.
— Муляж коня?
— Ну да. У тебя была в детстве палка с головой лошади? Вот и там так же. Наебали, короче. Со Светкой вечно такая херня. Я уже привык. Опера — это ещё не самое страшное.
В разговор вмешался хозяин «Ниссана»:
— Извините, вы о чём говорите сейчас?
— О высоком искусстве! — ответил Егор, закручивая маслосливную пробку.
— Если вы про наш оперный театр, то коня зовут Захар. Но он уже неделю или дольше болен. Ему что-то там вырезали, я не разбираюсь. Он сейчас восстанавливается после операции и не может участвовать в постановках. В конце концов, ему уже много лет…
— А вы откуда знаете? — спросил Серёга.
— А я работаю в театре. Правда, не в оперном, в драматическом. Но мы все друг с другом общаемся и примерно в курсе того, где и что происходит.
Егор заливал новое масло и с интересом слушал беседу. Мужчина продолжал:
— А вы, как я понял, с дамой в оперу ходили?
— Это она со мной ходила.
— И такое бывает! — улыбнулся мужчина. — Пригласите вашу даму на спектакль про любовь. В нашем ТЮЗе как раз идёт именно такой. Называется «Любовь людей». Я уверен, что вам и вашей любимой женщине понравится эта постановка. Очень хорошая работа молодого режиссёра и бесконечно талантливых артистов.
Егор закрыл капот и положил заказ-наряд на приборную панель:
— Можете проходить в приёмку. Всё готово.
— Обязательно приходите. «Любовь людей», не забудьте! — попрощался мужчина, покидая цех.
Билеты в ТЮЗ стоили втрое дешевле билетов в оперу. Дата показа спектакля выпала на общий выходной. Серёга и Света более основательно подготовились к выходу в люди и хорошенько выспались.
В маленьком зале были заняты все места, включая табуреточки в проходах.
Герои спектакля показались Серёге в доску своими: и участковый, и скормленный свиньям супруг-дебошир, и продавщица в сельпо. Танцы под Лепса, женские слёзы под Земфиру, всё это пробирало. Серёга был не зрителем, а участником. Он не смотрел со стороны, а проживал с героями все перипетии. «Чёрт возьми, да как же так? Это же жизнь! Это же всё про нас, про наше время, про нашу сраную судьбу и житьё!» — думал Серёга, и его сердце хотело выпрыгнуть наружу через горло.
