Дом изнутри привел меня, ровно, как и моих пра пра родственниц, в полный восторг. Он был обставлен старинной резной мебелью, стены украшали трофеи, фамильные мечи, картины предков и ажурные лампы, а деревянные полы были устелены дорогими ворсистыми коврами. Посреди комнаты из камня был выложен массивный камин, а с потолка, сделанного из темных брусьев и перекладин, напоминающих свод замка, спускалась круглая свечная лампа на цепях. Обстановка была дорогой и непривычной для визитеров той местности, она заставляла их буквально каменеть от восторга и почтения к хозяину этого дома. Мать с восторгом озиралась по сторонам, и мимолетно рассматривала красавца жениха, чтоб не показаться ему плохо воспитанной. Он же в свою очередь, подошел к изящному столику у камина и, не оборачиваясь, предложил женщинами вина. Белокурая девушка махнула своей матери, с видом будущей хозяйки дома, и та согласилась на угощение, которое колдун, уже во всю, разливал из серебряного кувшина в увесистые хрустальные бокалы. Теперь она была уверена, что поступила правильно, приведя свою дочь к возлюбленному, и оценив его способность содержать будущую семью. На ее лице просматривалась гордость и самодовольство. Однако казалось, она нервничает и пытается соответствовать приличиям этого дома. Колдун направился с бокалами к ним, и я чуть успела увернуться, чтоб он не сбил меня с ног. Однако, пройдя всего пару шагов, он вдруг остановился. Повернув лицо, и, на мгновение замерев, он словно почуял меня. Тут моё сердце предательски заколотилось. Он резко обернулся, откинув свои блестящие кудри назад. Его глаза прищурились и смотрели прямо сквозь меня. Я бы неистово побледнела сейчас от страха быть обнаруженной, если б не была всего лишь призраком в этом доме. Делая два абсолютно бесшумных шага назад, и затаив дыхание, что есть мочи, я пятилась назад и готовилась к побегу, как молодая невеста окликнула своего жениха. Он, словно очнулся от наваждения, и с довольной ухмылкой продолжил свой путь к диванам, где его уже заждались дамы.
Темноволосая женщина с заметной сединой, приняла бокал слабой от смущения рукой. Ее густые ресницы и прозрачные, словно лед, голубые глаза, выдавали былую красоту, припыленную временем и размытую бытом и усталостью. Она была крепкой и статной, казалось, в ней заключен стальной стержень, которому не суждено было когда-нибудь сломаться. Однако сейчас она заметно нервничала, то ли пытаясь соответствовать приличиям этого дома, то ли уклоняясь от пленительного взгляда его хозяина. Он же, в свою очередь, сел на покатые перила старинного дивана и положил свою изящную руку с двумя увесистыми кольцами на плечо юной красавице. Ее мать покрутила в руках бокал и осторожно начала разговор.