— Кардишок! — облегченно вздохнул Толстой. — Это не инфаркт, Иван. Ты только не двигайся. Мы тебя поставим на ноги за несколько часов. Сейчас привезут аппаратуру. Молчи и закрой глаза. — Он подошел к врачам и протянул им свое удостоверение. — Спасибо вам за первую помощь, — поблагодарил он. — Мы отправим его в свою клинику.
Когда врачи вышли, он вызвал медслужбу Комиссии, а потом позвонил председателю.
Иннокентий Алексеевич прибыл через час. К этому времени врачи сняли силовое напряжение сердечно-сосудистой системы Ивана, и он вздохнул свободнее.
Он думал, что ему уже стала понятна его судьба от рождения до этого часа, понятны все страдания, выпавшие на его долю: он шел к тому, к чему пришел, — чтобы принять участие в бесконечной борьбе добра и зла, занять свое место в этой борьбе и положить всего себя ради нее. Но это, был лишь очень маленький отрезок судьбы, и все тридцать шесть лет жизни — короткий зимний день в его вселенской ЖИЗНИ; А сколько уже было таких дней? Через сколько миров он уже прошел? И сколько еще предстоит пройти? На эти вопросы Иван не знал ответа.
Небольшое пребывание на Антропии мало что дало. Там, человек для бессмертия, а не бессмертие для человека. Антропическое бессмертие бесцельно и преступно. Это вселенское паразитирование. У феогелян наоборот. Они тратятся ради равновесия зла и добра. Они — человеческая жертва тому, кто устроил животворный взрыв и потерял управление им. Может, он надеется, что его выровняют сами люди? Каким образом? И если он до сих пор не вмешался, значит, умер и помощи ждать не от кого. К чему приведет космическая война? Человечество истребит само себя и исчезнет. Это крестный путь Взрыва…
Иван прикидывал десятки известных ему вариантов устранения антропинян от какого-либо влияния на развитие цивилизаций. Но все они были насильственны и проблемы не решали. Генетическая переделка людей приведет к их вырождению в другой вид человекообразного существа, и неизвестно, какие природные склонности современного хомо сапиенса останутся без изменения, а какие переориентируются и куда. Ведь вкупе они составляют некий баланс, и нет механизма, регулирующего состояние этого равновесия в ту или иную ситуацию, в то или иное время или без оного. Временных векторов множество, и кто возьмет на себя ответственность утверждать, что то или иное событие обращено или опрокинуто в добро, а не во зло? В какой момент оно нравственно, а в какой безнравственно?
