Он едва заметно кивнул:
— Вопрос логичный. — Он махнул чемоданчиком в сторону ванной: — Постараюсь ответить тебе как можно подробнее, пока ты будешь работать.
Удивленная, что он так быстро согласился выполнить ее требование, она следом за ним вошла в ванную. Тодд закрыл унитаз и сел на крышку. Чемоданчик поставил на раковину и стал смотреть в стену перед собой.
Пока Ева доставала все необходимое, он, видимо, собирался с мыслями. В чемоданчике лежали все обычные медикаменты, какие можно встретить в домашней аптечке, но с некоторыми дополнениями. Вдобавок к обычным бинтам, марле, антибактериальной и антигистаминной мазям и антисептическим салфеткам она нашла несколько наборов инструментов для наложения хирургических швов и узкие лейкопластыри‑«бабочки», щипчики и даже небольшой скальпель.
— Лидокаина нет. — Она считала, что это не очень хорошо. — Ты будешь все чувствовать.
— Ничего. Я терпел боль и похуже.
Его слова заставили ее вновь задуматься, откуда у него маленький шрам на щеке и другие — на спине. Но она решила не отвлекать его от заданного вопроса.
Вымыв руки, Ева обошла его, чтобы лучше видеть рану, и очутилась между его мускулистыми бедрами. Тело отреагировало привычно: у нее запульсировало между ногами. Как можно не реагировать на полуголого красавца, который к тому же спас ей жизнь? Тем более того, которому по‑прежнему принадлежало ее сердце?
Проклиная свои реакции, она осторожно размотала повязку и бросила грязный бинт в раковину. Рана оказалась не слишком глубокой, но сразу было ясно, что она не зарастет без посторонней помощи. Вначале Ева хотела склеить края ранки пластырем, но потом решила, что лучше наложить швы.
— Я промыл рану водой из бутылки, в которую добавил немного перекиси, потому что бетадина под рукой не оказалось. Вроде бы там все чисто — заноз нет.
— Вот и хорошо. — Ева вдела нить в ушко иглы. Пинцетом зафиксировала края раны. — Ты обещал ответить на мой вопрос. — Она определила, с какого места начнет шить, и сделала прокол.
Он поморщился, вздохнул, но не застонал.
— Извини. — Она накладывала швы от середины к краю раны. Она почти закончила работу, когда он наконец заговорил:
— Я не должен был уходить вот так. Я оказался трусом.
Такого ответа она от него не ожидала. Но ничего не сказала, а плотно сжала губы, завязывая узел.
— Первые восемнадцать лет жизни меня передавали из одного семейного приюта в другой. — Он тяжело вздохнул. — Ты стала первой, кому мне по‑настоящему захотелось понравиться, я имею в виду не только физически.
