– Меня даже как-то внутренне отпустило, – признался Владислав, спустя минуту после того; как «Бегунок» лег на дно. Роев действительно почувствовал, словно с его плеч сошла какая-то тяжесть и нервное напряжение, даже дышать стало свободнее.
– Меня тоже… Значит, мы все-таки ушли.
Стоило только убедиться, что планетарные власти (точнее владельцы корабля, так как единой структуры управления планетой не было) даже и не думают вести какие бы то ни было поиски останков корабля или спасательные операции на месте крушения и что-то поднимать, просто плюнув на катастрофу и последствия (подобное ЧП не первое и не последнее, учитывая степень износа используемых кораблей), а значит, опасаться в принципе нечего, Эхинацея вывела «Золотую рыбку» из грузового отсека «Бегунка» и отправила кормиться и расти. Впрочем, далеко она не отплывала, готовая в любой момент в случае любой опасности вновь юркнуть в грузовой отсек, чтобы смыться с планеты (если к тому моменту, конечно, сможет в него влезть).
Но просто так плавать и кормиться Эхинацея, естественно, не собиралась. Она прихватила с собой двух женщин из оширского экипажа «Бегунка», собственно, их всего две и было, поместив их в ложементы, держа в бессознательном состоянии. Предварительно у них изъяли нейросети.
– Не волнуйся, ничего плохого с ними не будет, Рой, – заверила Эхинацея, почувствовав его неудовольствие. – Я немного усовершенствовала процесс выращивания клонов, так что они мне нужны лишь на начальной стадии, потом я их верну. Если что и пойдет не по сценарию, то медкапсулы их быстро приведут в норму.
– Хорошо… – Владислав облегченно выдохнул. Все-таки одно дело в бою уничтожать противника, и совсем другое вот так, пустив на эксперименты.
«Это у меня, наверное, своеобразный психологический заскок образовался, потому как сам в свое время был подопытной крысой, причем в ее же руках, и теперь спасаю от подобной участи других», – подумал он с невеселой усмешкой.
Роев остался на корвете. Оставшийся оширский экипаж погрузили в стазис в медкапсулах, благо их на всех хватило, даже еще осталось, и теперь ему в принципе никто не мог помешать как следует отдохнуть. А это требовалось сделать, несмотря на имеющуюся псионическую силу, что восполнялась достаточно быстро, наполняя тело бодростью, но чисто эмоциональная усталость постепенно брала свое, и в какой-то момент он рисковал сорваться. А раздраженный псион – это… все равно что граната без чеки в руках обезьяны.
