– А куда ты собираешься? – не сразу поняла его я.
– Вермишелька, это не важно. Просто поторопитесь. Не ругайтесь. Помни, я вас всегда поддержу и, что бы ни сказали ваши родители, я всегда поддержу любовь. Я сам свое счастье упустил. А надо было бороться за него. Вот и вы боритесь. И наплюйте на предрассудки и чье-то мнение. Если любишь, постарайся быть с ним вместе.
– Кого любишь? Дед, ты о чем?
– Ой, – Аскольд говорил такими витиеватыми загадками, что я никак не могла разобрать его слишком уж тонкие намеки, – просто запомни мои слова. Скоро ты их вспомнишь, обещаю тебе. И помни еще вот что. Здесь вам всегда рады. Всегда, Вермишелька. Обоим.
Нас прервали. Непонятные речи деда остановил тот, кого я сейчас меньше всего хотела бы видеть. Он практически бесшумно вошел в мою комнату и еле заметно кивнул Аскольду так, как будто тот должен был понять его какой-то невидимый условный знак.
– Ну, ладно, – дед, не дав мне возможности удержать себя, мягко отстранился от внучки и поднялся с моей кровати, – заболтался я тут с тобой, а у меня же еще куча дел! Пойду.
– Дед, – сделала безуспешную попытку остановить его, но он не отреагировал. Лишь подошел к моему двоюродному брату и, как будто передавая эстафетную палочку под названием «Мишель», похлопал Ярцева по плечу, после чего напоследок обернулся ко мне.
– Вермишелька, мне надо идти. Юджин присмотрит за тобой. И… не засиживайтесь. Вечером жду вас обоих к ужину.
Сказав это, Аскольд очень прытко покинул мою спальню и оставил нас с братом наедине. Наедине!!!
Натянула одеяло до самой груди. Господи, ну что теперь делать? Зачем он опять пришел? Со вчерашнего дня, каждый раз, как он приближается ко мне, у меня начинаются проблемы.
Я не смотрела на него, и ничего не говорила, видимо поэтому, Юджин сам решил прервать тишину:
– Можно присесть? – спросил он тихо и даже относительно вежливо.
– Нет, – ответила, все еще рассматривая свое одеяло.
И он тут же опустился на кровать рядом со мной.
– Ты как всегда сама любезность, – услышала хмурый упрек в свой адрес и не отреагировала, потому что с трудом могла просто дышать, не то, что говорить. По той простой причине, что в этот момент его бедро коснулось моей ноги, спрятанной под довольно толстым одеялом, только в эту секунду оно, это одеяло, показалось мне не более, чем в миллиметр толщиной.
– Как себя чувствуешь? – спросил Ярцев, не дождавшись никакой реакции.
– Было бы лучше, если бы тебя здесь не было, – проворчала я, натянув одеяло еще выше.
