Хорват причалил к небольшому заросшему клочку суши — одному из сотен, если не тысяч, разбросанных по всему Aelh’Marash. Веревкой от боласа намертво привязал добычу к уключине и до половины вытащил плоскодонку на берег. Взял кинжал, быстрее косаря нарезал камыш и соорудил уютное гнездышко — часть на подстилку, остальным накрылся, тепло и никто в упор не заметит.
— Гребаный Артур со своей гребаной крепостью... — вздох и причмокивание. — Устал как собака. Но оно того стоило.
Минуту спустя из вороха донесся богатырский храп, аж стебли задрожали. Похоже, заказчик никоим образом не предупредил исполнителя о мерах предосторожности в обращении с целью. Ибо первая — самая важная — гласит: никогда и ни при каких обстоятельствах не ложись спать рядом с суккубой. Особенно если ты — мужик. Хотя, назвать мужчиной это чмо с гулькой — значит, оскорбить весь мужской род. Мужчина — это Артур, а не...
***
— Правда? — изумленно пробормотал я. — Ты так считаешь?
— Заткнись, — ладошка шлепнула по лбу. — И не перебивай.
***
Не будем отвлекаться на пространные размышления о том, кто есть кто и кто кем не является. Важно помнить, что демоница способна не только усыпить или явиться в страстных грезах, но и с той же легкостью стать навязчивым шепотом в голове, вещим сновидением, идеей-фикс. И без особого труда внушить одноногому атаману барахольщиков, отсыпающемуся после дикой попойки в трех верстах от островка, что около эльфячьей крепости давеча отгремела битва, и в воде плавает больше хабара, чем заварки в чае.
Очнувшись, старик нахмурится, почешет косматую бороду и спросит у ватаги, мол, кто из вас, сучьи дети, вчера сказал про крепость и хабар? Подельники переглянутся и пожмут плечами — по синему делу чего только не ляпнешь, особенно после такой-то бормотухи — тут имя свое вспомнить за счастье. Может, знакомый рыбак сообщил, может, проплывали мимо да что-то услышали, но почему бы и не проверить, коль рядом торчим. И проверят, и выловят едва дышащего демониста, но лишь на следующий день. И все это время Артур проведет в прибрежной ряске, погруженный в глубокую дрему на грани с комой, отнесенный волнами и ветром шагов на двести севернее догорающего острога. А дальше все пойдет по известному сценарию: живая добыча — знак рабовладельцу — невольничий рынок.
Но прежде, чем это случится, необходимо избавиться от пут. Черт знает, на кого прежде охотился Корица, но демиург свидетель — ублюдку не доводилось сталкиваться с обитателями Нижнего мира. Что, в общем-то, логично — зачем кому-то в здравом уме похищать чужого прислужника?
