— Ha’ss! — выкрикнул лучник на углу стены и вскинул ладонь. — Var’patta!
— Просят пароль, — перевел Хорват из соседней бочки.
Прилетели-сели, млять. Хира сказала, что припасы привозят каждый день после полудня, но ни словом не обмолвилась ни про какие пароли. И что теперь делать? Если ворота не откроют, плакала вся наша затея. Сука, так облажаться в шаге от цели! Пора зарубить на носу: все идет слишком гладко — самое время искать подвохи.
— Var’patta!! — еще громче возопил стражник, подозревая неладное.
Счет пошел на секунды. Загрохотали лестницы, и на боевой ход поднялись еще пяток стрелков, и примерно столько же стеклось с остальных постов.
— Это фиаско, братан, — шепнул Корица и захлопнул крышку.
— Ha’al! — заверещал эльф. — Ha’al!
Перевод не требовался — зазвонил набат, и по тревоге заметалась вся крепость. Партизаны на широкой плоской палубе стояли как на ладони, а пленники и вовсе ничего не смыслили в военном ремесле. Разведчики тут же щучками нырнули в реку, а новобранцев расстреляли в упор и без какой-либо надежды на спасение. Я не видел этого, скукожившись на дне бочки и вздрагивая от каждого пробития — шутка ли, в крышку и бока вонзились три стрелы, и наконечник последней замер в пальце от моего лба.
Зато отчетливо слышал крики раненых и стоны умирающих, паническую беготню и глухой грохот падающих тел. Стрелы свистели, даже когда последние вопли стихли — видимо, каждый защитник счел своим долгом пульнуть разок хотя бы в труп.
Но вот все стихло. Эльф, который спалил всю контору, зычно раздавал приказы, но я не понимал ни единой фразы, думая лишь об одном — не пора ли сигануть в воду и плыть, покуда не кончится воздух, а легкие не зальет плавленым свинцом. Но страх не давал пошевелиться, а разум твердил как заведенный — сиди тихо, лучше плен, чем мгновенная смерть. Все, на что хватило смелости и сил — двумя руками вцепиться в древко и тем самым придерживать крышку.
Заскрежетали кабестаны, заскрипел причал, и вскоре на досках послышались вкрадчивые шаги. Три эльфа — ровно столько раз качнулась ладья — спрыгнули на борт и, отрывисто бормоча, устроили осмотр. Стучали по бочкам, переворачивали мертвых, вскрывали запечатанные кадки. Так уж вышло, что наши убежища стояли в первом ряду, а значит с них очередь и начнется. Мышцы сжались в тугие жгуты, внутри все оледенело, а сердце, казалось, вовсе перестало биться. Я зажмурился и задержал дыхание, с нечеловеческим ужасом чувствуя, как кто-то снаружи дергает оперение.
