Даже самой себе Марьяна не смогла бы признаться, что находится в ожидании чуда. Куда девался легкий, даже немного циничный взгляд на отношения с противоположным полом! Привычное отношение, сдобренное цитатами из глянцевых журналов вроде «оргазм — не повод для знакомства» и избранными местами из фильма «Секс в большом городе», растворилось, как кусочек сахара в горячем чае.
Бабушкины слова крепко врезались в ее память. Марьяна действительно поверила, что где-то есть на свете человек, самой судьбой предназначенный для нее. Может быть, он сейчас далеко, может, ходит совсем рядом и, ничего не зная о ней, тоже тоскует и ждет. И они встретятся, непременно встретятся и узнают друг друга, если только…
— Ба-бах!
Где-то совсем рядом грохнуло особенно сильно — так, что, кажется, даже стекла зазвенели. Марьяна отшатнулась от окна. Взрыв напугал и ее, сердце тревожно сжалось. Она когда-то читала в книгах, что люди способны, даже находясь за тысячи километров, почувствовать, что с кем-то из их близких произошло несчастье, но никогда не верила, что это и вправду возможно. А сейчас она сама всей кожей, всем существом ощутила, что тот человек, которого она так ждала, попал в беду. Может быть, даже находится в смертельной опасности! От одной мысли, что теперь они могут так никогда и не узнать друг друга, Марьяна почувствовала, как по спине пробежал противный холодок. Точно ледяным ветром повеяло.
Она закрыла глаза, крепко сжала руки и зашептала, словно молитву:
— Милый мой, хороший, пусть с тобой все будет хорошо! Где бы ты ни был, пусть с тобой ничего не случится!
Найда потешно выглядывала из-под кровати, как будто хотела спросить — люди добрые, что же это творится? И прекратится когда-нибудь это безобразие или нет? Она озадаченно уставилась на хозяйку, словно силилась понять, почему та разговаривает сама с собой.
— Иди, иди ко мне, не бойся! Я тебя в обиду не дам.
Марьяна взяла собачку на руки, стала поглаживать, почесывать за ухом, приговаривая нежные успокаивающие слова, но пальцы ее заметно дрожали.
Она мельком взглянула на свое отражение в оконном стекле — и на секунду ей показалось, что на нее смотрит Надя. Она привыкла считать, что в юности была страшненькой и предпочла забыть это время, как дурной сон, но сейчас с некоторым удивлением вглядывалась в нежное лицо юной девушки, такой растерянной и печальной, но вместе с тем — неуловимо-привлекательной, почти прелестной. Эта девочка могла бы вырасти, повзрослеть, прожить собственную жизнь со своими радостями и печалями… А теперь вместо нее живет совсем другой человек. В каком-то смысле Надя умерла. Кто бы мог подумать, что она способна хоть ненадолго вернуться? Прийти из невозможной дали, чтобы попытаться предупредить ее о чем-то…
