Он сунул девочке череп, улыбнулся, увидев гримасу отвращения, пошутил:
– Мерзость, да? Не боись – гипс!
Лиза кивнула, морщась, взяла череп, брезгливо растопырив пальцы.
– Тебе главное кидать кучно, примерно в голову. Отвлечь. Шары им засыпать обломками черепушек, понимаешь? Дезориентировать. Просто кидай быстро и в голову. Когда я свалю первого, Илья и Мирон ухватят за ногу второго и не дадут ему меня прибить. А я забегу сзади и…
– И?.. – спросил Мирон, пристраиваясь рядом с Лизой.
Вот же мышь серая!
– И тогда хана им! – подытожил Вадим. – И мы узнаем, что это даёт – выход на волю, или переход на следующий уровень.
– А если – на уровень? – спросила Лиза, вздрагивая лопатками.
– Значит, что-то должно измениться и в игре. Хотя бы – еда и вода. Зачем-то же нас тут заперли? Значит, и еду должны дать. Хотя бы.
Мирон покачал головой:
– Я вот всё думаю: ну как так вышло, что нас никто не ищет? Наверное, вот чего, пацаны… – Он осёкся, глянул на Лизу. – Наверное, мы здесь всё-таки не настоящие. Шестой час – а нас нет. Родители уже с работы пришли, все телефоны оборвали. В центре этом паскудном – уже менты с собаками. Нас бы уже нашли. Нас или убили, или сняли с нас копии. Но как? Мы же не ложились ни в какие тренажёры?
– А если усыпили – и в капсулу? – перебил Илья. – Ну это… в игровую, как в кино?
– Тогда нас уже нашли бы в центре. В капсуле этой. Собаки же. Все эти фальшивые двери, может, и работают, но только не для собак.
– А порошок специальный, чтобы запах отбить? – Оказывается, Илья был упорный, если что втемяшилось.
– И чё? – фыркнул Мирон. – Есть куча людей, которые видели, что мы входили в центр и не выходили. Есть мама Лизы, в конце концов. Значит, или мы вышли… Да без «или»! Мы вышли оттуда! И мы уже дома!
– А… Э-э… – сказал Илья.
– Записали сознание? – Вадим поморщился. – На жёсткий диск? И будут гонять вот так, по кругу? Зачем?
– Изучают что-то. Игру новую пишут, к примеру. И тестируют на нас. Может, это вообще массово уже. Выбирают маленький городок, записывают сознания. Тестируют. Никто и не узнает про нас. Нас нет.
– Ну ладно, допустим. – Вадим кивнул. – А потом куда наши сознания?
– Не знаю. – Мирон брякнул цепью. – Уснём тут, и всё. И не проснёмся больше.
Вадим ощутил тяжесть под диафрагмой. Он знал, что там именно диафрагма, потому что ходил до седьмого класса в музыкалку.
Но диафрагма же не болит? А что там ещё? Желудок?
– Но есть-то почему хочется? – спросил он. – И пить?
