«Сейчас жизненные и политические дороги некоторых из них разошлись, но эти люди так и остались неравнодушными ко всему, что происходит в нашей стране и в мире. И случись что, вы о них еще услышите!..» — написал и опубликовал я в «Фейсбуке» 6 марта 2013 года.
А через год, когда в Киеве произошел государственный переворот, названный «революцией достоинства», а следом восстали Крым и Донбасс, не признавшие эту революцию, то там, в Крыму и на Донбассе, сразу же оказались нацболы. Что было вполне логично, ведь именно они первыми в России, еще в 90-х годах, открыто провозгласили, что Крым — русская земля, а Севастополь — русский город. За эти свои высказывания нацболы сидели в украинских тюрьмах, а Лимонов за то же самое был лишен права въезда на Украину. Но совсем не логичным и странным было то, что ни в Крыму, ни на воюющем за свои права Донбассе так и не появился никто из представителей многочисленных прокремлевских патриотических молодежных организаций, созданных Владиславом Сурковым, — никто из одиозных «нашистов», «молодогвардейцев» и всяких прочих «местных», объявленных Кремлем «нашим кадровым резервом».
* * *
Вот и в Саратовском областном суде в 2002–2003 годах Аксенов, Силина и Пентелюк держались очень достойно. Хотя, возможно, им было немного легче от того, что они чувствовали поддержку со стороны Лимонова, который к тому же ежедневно показывал им пример того, как надо себя вести.
Но невольно равнялись на Лимонова и сломленные на следствии Олег Лалетин и Дмитрий Карягин.
Лалетин, насколько я помню, до ареста работал театральным художником в Нижнем Новгороде, и я даже видел позднее какие-то его весьма интересные живописные работы. А Карягин, пришедший в НБП из РНЕ и принесший в партию свои связи с русскими националистами (и, как оказалось, с агентами ФСБ), учился в аспирантуре Саратовского университета и увлекался исключительно политикой.
А потом был арест. И слишком много этим ребятам довелось испытать и пережить, чтобы сейчас осуждать их за проявленную тогда слабость. К тому же ни родственники, ни друзья Лалетина и Карягина долгое время вообще не знали, куда они пропали. Поэтому и не могли нанять для них адвокатов или как-то поддержать их иным способом.
А следователи и прокуроры сложа руки не сидели и много чего им наобещали.
Но если вам что-либо обещает прокурор, знайте: он любит взаимность!
Как видно, Карягин с Лалетиным этого, к сожалению, не знали.
И я часто вспоминаю худого, изможденного Лалетина с застывшим взглядом и коричневыми кругами под глазами. Я как сейчас вижу его болезненно бледное лицо, вижу, как он внимательно слушает меня или с надеждой ловит взгляд Лимонова. И вижу забившегося в угол клетки молчаливого Карягина, иногда иронично улыбающегося, но чаще — смущенного и подавленного, в ватнике и в очках.
