— Мы хотим помочь вам, — объяснила Мэри Торн. — Разве не в ваших интересах оказать нам содействие?
Блейн кивнул. Ему захотелось, чтобы она улыбнулась. Внезапно он почувствовал какую-то тревогу. Выходит, с ним что-то случилось?
— Вы помните, что с вами произошел несчастный случай? — спросила она.
— Какой несчастный случай?
— Разве вы не помните об аварии?
Блейн вздрогнул, вспомнив ослепительные фары, летящие навстречу, ревущий двигатель, удар — и смерть.
— Да. У меня в руках сломался руль. Затем рулевая колонка пронзила мне грудь, и я ударился головой.
— Посмотрите на свою грудь, — тихо сказала девушка.
Блейн расстегнул пижаму. На груди не было никаких следов.
— Но этого не может быть! — воскликнул он.
Его голос звучал глухо, словно доносился издалека. Блейн заметил, что люди вокруг кровати о чем-то разговаривали, склонившись над своими приборами; они казались ему похожими на тени, плоские и прозрачные. Их тонкие голоса напоминали жужжание мух у оконного стекла.
«Прекрасная первая реакция!»
«Действительно».
— Вы ничуть не пострадали, — заметила Мэри Торн, обращаясь к Блейну.
Он взглянул на свое здоровое тело — и вспомнил об аварии.
— Я не верю этому! — выкрикнул он.
«Идеальное поведение».
«Превосходное сочетание неуверенности и осознания реальности».
— Потише, пожалуйста, — обратилась к ним Мэри Торн. — Продолжайте, мистер Блейн.
— Я помню катастрофу, — медленно произнес Блейн. — Помню, как мы врезались друг в друга. И помню, что… умер.
«Ты только послушай, черт возьми! Это настоящее представление».
«Совершенно спонтанная сцена».
«Фантастика! Да все они сойдут с ума!»
— Не так громко, прошу вас, — снова попросила девушка. — Мистер Блейн, вы действительно помните, что умерли?
— Да-да, я умер!
«Посмотри на его лицо!»
«Нелепое выражение только усиливает убедительность происходящего».
«Будем надеяться, что и Рейли придерживается такой же точки зрения».
— Внимательно посмотрите на себя, мистер Блейн. Вот зеркало. Взгляните на свое лицо, — произнесла Мэри Торн.
Блейн взглянул в зеркало и задрожал как в лихорадке. Он коснулся стекла, затем дрожащими пальцами провел по лицу.
— Но это не мое лицо! Где мое лицо? Куда вы дели мое тело и мое лицо?
Это был ночной кошмар, и он никак не мог проснуться. Его окружали неосязаемые люди-тени с голосами, как у мух, бьющихся в оконное стекло, которые склонились над своими картонными машинами; от них исходила какая-то смутная угроза, и в то же время они были к нему странно равнодушны, почти его не замечали.
