К тому же среди нас мало кто говорил по-английски, ну и все такое. Обычаи у нас тоже были разные. Они с подозрением относились к нашему коллективизму, хоть он и был крайне умеренный, и называли наш Совет диктатурой. Кроме того, у американцев сохранялись глупые предубеждения против «туземцев», предубеждения, которые мы ничуть не разделяли: в наших школах училось более двухсот детишек-ссви.
Зато с норвежцами у нас установились превосходные отношения. Мы поставляли им материалы, необходимые для постройки рыбацких судов, а они в изобилии снабжали нас всеми дарами моря. Уцелевшие земные рыбы размножились в невероятном количестве, да и теллусийские были просто великолепны на вкус.
«Героический период» закончился, и дабы больше не давать американцам повода для критики, мы реорганизовали наши институции. После долгих — в чисто французском духе — дискуссий было решено, что отныне Новая Франция будет состоять из:
1) государства Кобальт (5000 человек), со столицей Кобальт-Сити (800 человек) и городом Порт-Леон (324 человека);
2) территории Западный порт, с одноименной столицей (600 жителей);
3) территории Нефтяных скважин, где осталось всего 50 человек;
4) территории Больё-Шахтерский, расположенной у Волшебного озера (с городом Больё (400 человек) и Северным портом (60 человек). Таким образом, население Новой Франции достигло почти шести тысяч человек. В Порт-Леоне, Больё и Западном порту были свои муниципальные советы. Центральное правительство состояло из пятидесяти депутатов парламента, избираемых всеобщим прямым голосованием, и несменяемого Совета, состоящего из семи человек, вначале это были мой дядя, Мишель, Этранж, Бевэн, Луи, кюре и я. Парламент имел право вносить законопроекты, назначать министров и утверждать их решения. Совет помимо законодательных прав имел право вето, приостанавливавшее любые решения сроком на шесть месяцев. В случае объявления чрезвычайного положения, вынесенного не менее чем двумя третями голосов, Совет сосредоточивал всю полноту власти в своих руках сроком на полгода; при необходимости этот период мог быть продлен. Образовались три политические партии: коллективистская, во главе с Луи (27 мест в парламенте), консервативно-крестьянская (27 мест) и либеральная, во главе с Этранжем (10 мест). Последней в обязательном порядке — по доброй старой французской традиции, которая гласит, что править должно меньшинство — доставались и все министерские портфели.
