— Где остальные?
— Остались там.
— Где это — там?
— Заскакивай, вскоре сам увидишь. Мы кое-что нашли.
— И что же?
— Говорю же — увидишь.
Заинтригованный, я передал командование Смиту и сел в машину. Мы ехали по волнистой саванне с редкими рощицами. Возле одной из них паслось стадо животных, похожих на безрогих голиафов. Еще через час езды я увидел скалу высотой метров десять; на ее плоской вершине стоял Джинс.
Мишель остановил грузовичок у самого подножия. Мы сошли, обогнули скалу и с другой стороны проникли в грот.
— Ну, и что ты об этом думаешь? — поинтересовался Мишель.
На стенах скального грота были выбиты ряды странных знаков, удивительно напоминающих санскритский алфавит. Сначала я подумал, что друзья просто решили надо мной подшутить, но патина на камне быстро убедил меня в обратном. Здесь могло быть сотни три-четыре знаков.
— Это еще не все. Пойдем дальше.
— Подожди, только возьму оружие.
С автоматами в руках мы двинулись дальше. Метрах в двухстах от скалы оказалась небольшая, словно вымершая, долина, на дне которой громоздилась гора металлических листьев и скрученных балок — остатки какого-то огромного сигарообразного аппарата. Среди обломков бродил Уилкинс.
— Это еще что такое? Самолет?
— Возможно. Но не земной, это уж точно!
Я подошел и протиснулся в щель между нагромождением обломков. Листы обшивки глубоко вдавились в сыпучий песок. Они были из некоего желтоватого металла, который я не признал, но Уилкинс заверил меня, что это какой-то алюминиевый сплав.
Инженер оставил меня скрести основание пластин, а сам направился к тому месту, где должна была находиться носовая часть. Мы услышали его удивленный возглас, потом он нас позвал. Спереди повреждения были не столь значительны, и здесь странный аппарат все же сохранил очертания кончика огромной сигары. В уцелевшей перегородке виднелась дверца без замков. Она легко открылась, и мы проникли внутрь.
В кабине, имевшей форму усеченного конуса, положенного на бок, царил полумрак, и сначала я ничего не различал, кроме силуэтов своих товарищей. Постепенно глаза привыкли к полутьме. Я увидел нечто вроде щита управления с такими же знаками, какие были высечены на скале, узкие металлические кресла, порванные медные провода, свисающие с потолка. На рулевом рычаге из белого металла застыла высохшая кисть руки. Она была огромной, черной, все еще мускулистой, несмотря на мумификацию тканей, и имела всего четыре пальца, по-видимому, с выпускными когтями. У запястья рука была оторвана.
