— What an awful thing! — пробормотал Джинс и тут же перешел на французский: — Какой ужас!
— Боюсь, мы ничего уже не можем сделать для вашего механика, — сказал я. — Разве что похоронить его.
Но когда мы разрубили топором сморщенное и уже практически задеревеневшее тело этой твари, внутри обнаружился лишь золотой перстень с печаткой — и больше ничего!
Опечаленные, мы погрузили в грузовичок два пулемета и пару летчиков, Этьен занял свое место у ракетной установки, и мы вернулись на корабль. На следующий день нам пришлось сделать еще несколько рейсов, чтобы забрать остальное оружие, боеприпасы, электродвигатели — словом, все, что могло пригодиться. Последней экспедиции под руководством Мишеля тоже пришлось сразиться с «Фиолетовой смертью». Наши парни уничтожили аж четырех этих мерзких животных.
Как только грузовичок погрузили на судно, мы тотчас же отплыли, приветствовав прощальным ракетным залпом слишком любопытную гигантскую гидру, которая разлетелась на куски. Теперь я чувствовал себя куда увереннее, нежели вначале: во-первых, свою миссию мы выполнили, а во-вторых, отныне я мог доверить управление судном людям, из которых как минимум двое действительно знали, что такое «корабль».
Глава 4. Я открыл неведомые земли
Препоручив техническое командование Джинсу и его офицерам, мы с Мишелем оставили за собой общее руководство экспедицией. Я отправил радиограмму в Кобальт-Сити, потом, по совету Уилкинса, попытался связаться с Нью-Вашингтоном. Как ни удивительно, но мне это сразу же удалось. Сделав короткий доклад, Джинс передал нам благодарность правительства и приглашение посетить остров.
— К моему глубочайшему сожалению, сейчас принять ваше приглашение я не могу, — ответил я. — У нас просто не хватит горючего, чтобы преодолеть те десять тысяч километров, что отделяют нас от Нью-Вашингтона. Сначала мы вернемся в Кобальт-Сити.
— Почему вы, французы, назвали так свой город? — поинтересовался О’Хара.
— Потому, что он больше всего походит на ваши города Дальнего Запада 1880-х годов — во всяком случае, как мы их представляли!
Выйдя из реки, «Отважный» взял курс на северо-запад. Дул довольно-таки сильный ветер, и наш кораблик низко кланялся волнам, на беду отдельных желудков. Наполовину по-английски, наполовину по-французски мы продолжали разговор. Когда не хватало того или иного слова, Бирабан выступал в роли переводчика. Первый день морского плавания прошел без происшествий. Ближе к ночи мы чуть сбавили ход, пусть море и успокоилось, однако мы все же сбавили ход. Оставив на мостике Смита, я отправился спать.
