— Я-я-сно, — вяло и недружно ответили ему. Одна Зойка Муха натужно заорала громче всех. Лейтенант метнул неодобрительный взгляд в ее сторону и зашагал вдоль шеренги.
— Шаг вправо — агитация, шаг влево — провокация, прыжок вверх — пропаганда, удар попой об дорогу—побег. Стреляю без предупреждения, — передразнила его Муха, как только он отошел подальше.
Долго стояли, переминаясь с ноги на ногу, чего-то ждали. Но вот паровоз, неожиданно пронзив воздух резким свистком, дернул вагоны и, увозя оставшихся зеков в клетках-купе, покатил вдаль. Оттуда, со стороны кирпичного дома, показался отряд военных, человек с десяток или больше.
— Вот и смена конвою прибыла!
— Опять считать будут, — заговорили старожилы. — Скоро поведут куда-нибудь.
Всю процедуру передачи Надя не видела, она происходила далеко от нее. Новый начальник конвоя, тоже лейтенант, но старший, хотя видом помладше, недовольно оглядел этап. Женщины замерзли и сбились в кучу для тепла, нарушив при этом предписанный порядок в строю. Ветер вдоль полотна железной дороги мел пронизывающий до костей. Только собакам было нипочем, они повизгивали, не то от голода, не то от скуки, что некого преследовать, никто не пускается в побег.
Наконец, оглашая воздух гудками, в клубах пара подкатил новый состав.
— Карета подана, господа! — сказала неугомонная Муха.
Пассажирских в нем было всего два вагона, остальные пустые открытые платформы и три телячьих теплушки.
— Где ж нас разместят, столько народу в двух вагонах, опять на сплошняках? — недоумевала Надя.
Каково было ее изумленье, когда теплушки остановились прямо перед колонной, и Муха прошептала:
— Теперь держись, бросайся с ходу наверх!
— Куда? Мы что, в телятниках?
Муха только головой покрутила: «Шизик!»
Между тем конвоир ударил один и другой раз прикладом по засову, отодвинул его, подналег на дверь и залез вовнутрь теплушки. Было видно, как тщательно он потыкал своим штыком во все углы, ворох сена на полу и даже потолок. Потом ему подали кувалду, и он опять поколотил все стены и особенно старательно каждую доску пола.
Надя широко раскрытыми глазами смотрела на непонятные действия и все же решилась спросить Муху:
— Зачем это он делает?
— Клопов бьет, чтоб в дороге нас не беспокоили, — вполне серьезно ответила громко Муха.
Какое ни грустное зрелище представляло собой сборище зечек, все, кто слышал, разразились неудержимым хохотом. Тотчас явился конвой.
— Прекратить смех!
Подскочил лейтенант, начальник конвоя, зыркнул на Муху:
