К ним подходит мужчина с внешностью агента снабжения. В руке рубль.
— На, Федька, держи.
Но Федька уже на взводе. Не то пристыженным, не то обиженным голосом говорит:
— Ладно, сам возьму. Убери свою бумажку!
И резко повернувшись, быстро идёт в магазин, но по пути останавливается, оборачивается и кричит:
— Маруська, огурчик или что, есть у тебя?
Женщина в цветном платье, присевшая было под деревом на пустой ящик, оценив сразу обстановку, вскакивает:
— Найдётся, а как же, сейчас принесу.
— И стакан захвати!
— Не бойсь. Знаю, не забуду.
— На хаус!
Тележка с тремя ящиками мчится через лужу. Девушка с чёрными глазами вздрагивает. Бородатый мужчина хохочет. Николай Николаевич молча стоит в тени, наблюдая. Солнце жжёт нещадно.
Прошло десять минут. За это время в огромной советской стране, выпускавшей пятую часть мировой промышленной продукции, не смотря на наметившиеся сбои, выражавшиеся хотя бы в том, что теперь ни одна республика не выполняла взятых договорных обязательств по поставкам, всё же было вылито в гигантские котлы более трёх тысяч тонн стали, шахтёры выдали на гора около пятнадцати тысяч тонн угля, по валкам текстильных предприятий прокатились почти двести пятьдесят тысяч квадратных метров новых различных видов и расцветок тканей, сошли с конвейеров двадцать тракторов, сто восемьдесят телевизоров, полторы тысячи часов, родилось сто новых жителей Советского Союза.
Десять минут времени. Николай Николаевич успел лишь позвонить в горком из стоящего у магазина телефона автомата, чтобы услыхать от секретарши Нины, что машина задерживается по причине незначительной поломки и его просили немного потерпеть в ожидании. Он занял опять свой наблюдательный пост под платаном.
В районе стекло приемного пункта картина приобрела новые очертания.
Федька слегка дрожащей рукой льёт водку в стакан, держа осторожно почти прозрачную бутылку навесу. Опыта в таких делах у него хватает и он не боится перелить, но рука дрожит от нервного напряжения в предвкушении скорого опьянения, которое будет оттягиваться в связи с тем, что сначала будут пить другие, как и положено в кругу товарищей по питью. Маруська берёт стакан и уважительно подаёт его Петру, протягивая следом огурец.
Бородатый, выдохнув, залпом выпивает, откусывает огурец и передаёт его мужчине, похожему на агента снабжения. Тот, получив свою порцию напитка, проделывает то же самое, только без предварительного выдоха, и огурец, значительно сократившийся в размерах, со словами «Васька, ты тоже причастись», как эстафета, переходит к широколицему парню без галстука. Он довольный тем, что его не забыли, залихватски опрокидывает стакан в огромный рот, проглотив большим глотком, слегка передёрнул плечами, шумно потянул от огурца носом и, не откусывая, передал его со стаканом разливающему. Тот долго примеряет, сколько налить себе, чтобы не ошибиться. Водка льётся рывками, наполняя стакан до краёв. Федька пьёт маленькими глотками, не торопясь, останавливаясь и смакуя.
