Короче говоря, быть директором — это, значит, знать не только свою профессию, которой учился, но и обязательно быть дипломатом. И если тебя снимут с высокого поста, как было с Голодригой, то не за то, что дела не знал, а за прокол в дипломатии отношений то ли с руководством, то ли со своими сослуживцами.
Это Дженеев понимал хорошо и потому встретил Овечкина у крыльца, когда тот вышел из машины, протянул руку и весело произнёс как старому другу:
— Здравствуйте, Владимир Викторович. Рад видеть у нас. А где же ваша свита?
И разводя руками, явно играя на публику, которая могла видеть его из широких окон института, дружелюбно продолжал:
— Мы привыкли вас видеть только с сопровождением…
Между тем у Овечкина было совсем не театральное настроение. Ему как раз не хотелось широкого представления, и он сухо оборвал:
— Я на минутку. По делу. Где мы поговорим?
— Так, понятно, — быстро ответил Дженеев, мгновенно оценив ситуацию, — пройдёмте ко мне.
Войдя в холл и поднимаясь по широкой лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, Сергей Юрьевич не стал обращать внимание гостя на расположенную вдоль лестничных маршей по всей стене галерею барельефов знаменитостей виноградо-винодельческой науки, в число которых попал почему-то и русский князь Галицин. Но его личность была здесь не случайной.
При других обстоятельствах Сергей Юрьевич мог бы рассказать сам, но, скорее всего, пригласил бы для проведения экскурсии большого знатока истории «Магарача», заведующего отделом пропаганды, Романа Кирилловича Акчурина, который хоть и был по национальности казанским татарином, стало быть, дальним потомком кого-то из захватчиков Руси, пришедших некогда с Чингисханом, но, что характерно для всех народов, населяющих ныне страну, давно ставшей для них Родиной, он любил Россию, и с чувством гордости за неё, не торопясь, и очень эмоционально начал бы не рассказывать, а именно повествовать, почти петь о том, что великий русский князь Сергей Голицын был фактически основателем российского виноделия, что именно тогда, когда на.
Руси увлекались всем иностранным и пили в основном французские вина, этот князь Голицын предложил царю начать производство своих отечественных вин.
Царь согласился определить жалованье Голицыну за работу, на что тот оскорблённо ответил, что никогда не служил и служить не собирается, но готов продавать вино, беря за каждую бутылку по копейке. Голицынские вина были отменного вкусового качества и потому принесли огромный доход князю и славу российскому виноделию.
