После этой статьи опять начались разборы в горкоме и обкоме. Приехали инструкторы ЦеКа комсомола и пригласили Женю в гостиницу «Крым», у самого начала набережной, побеседовать с глазу на глаз. Там, в гостиничном номере, они задали ему вопросы:
— Как ты думаешь, почему после всей критики и газетной шумихи Никульшина всё же не снимают с поста секретаря горкома?
— Меня самого это удивляет.
— Может за ним кто-то стоит? Есть чья-то рука? Ты не знаешь, кто его поддерживает?
— Откровенно говоря, не знаю. Меня тоже интересует этот вопрос? Но думаю, что здесь большая поддержка свыше, если даже работники горкома партии для него не представляют опасности и он с ними ведёт себя так же по хамски, как с комсомольцами.
— А не думаешь ли ты занять его место, если его снимут всё же с поста?
— Если сочтут нужным меня избрать на это место, не откажусь, но цели перед собой такой не ставил.
Может быть, и сломался бы Женя оттого, что не одолел он хамства, что всё пошло не так, как они с братом предполагали, что не с Никульшина стали спрашивать ответ за неправильное поведение, а с Жени за то, что осмелился выступить. Может быть, не хватило бы сил выдерживать перемену в отношениях к нему, если бы не то, что свои комсомольцы книготорга наотрез отказались выступать против Жени, как того требовал горком, и избрали его секретарём.
Если бы не вошли однажды в книжный магазин на набережной два человека и, встретив Женю, не протянули бы ему руки со словами:
— Мы прочитали о тебе в газете «Комсомольская правда» и приехали сюда из Свердловска только для того, чтобы встретиться с тобой и пожать мужественную руку. Спасибо тебе за правду.
Они повернулись и вышли, а Женя даже не узнал их имён, но был счастлив, что, значит, всё это было не напрасно. Не только в Ялте знали его и верили, что правду нужно говорить открыто.
Многие пожимали руку, многие восхищались, многие благодарили. Это было главное.
Никульшина не сняли, а перевели работать заведующим важного для города транспортным отделом горкома партии. Позже гораздо узнал Женя, что поддержку и протекцию ему составлял Куценко по чьей-то команде сверху. Но невыносимый характер Никульшина, его заносчивость и уверенность в успехе карьеры путём грубости сказался и на верхних этажах здания, что вынудило всё же перевести его вскоре начальником одного из предприятий города, где в пьяном виде он сумел разбить государственную машину, а через некоторое время заболел и скончался, так и не выбившись в Гитлеры.
