— Это тебе будет полезно, — уговаривал дед. — Разные люди у нас бывают. Целая энциклопедия жизни. И как они меняются! Входят такие чопорные, чистенькие, вежливые, а выходят порой такими, что смотреть тошно. Что выпивка делает? Глянь одним глазком и больше не захочешь.
Но Настенька всё отказывалась, резонно объясняя:
— Ну чего я туда пойду? Вдруг учительницу встречу или ещё кого — что подумают? Да и времени нет на пустые хождения.
А тут вот на тебе, сама прибежала.
— Неужели ты у нас поесть хочешь? — удивился дед. — Ой, да ты в вечернем платье, — продолжал он, изумлённо наблюдая, как его любимица расстёгивает свой лёгкий плащ, стряхивая движением плеч капли воды и раскрывая тёмно-синее шифоновое платье.
— Дедусь, что значит поесть? Дома что ли ничего нет?
Девушка остановилась, видимо, не решаясь сразу сказать самое главное. Гранат опять заалел на щеках и она, выпустив из рук края так и не снятого плаща, подняла ладони к лицу, чтобы попытаться скрыть огонь, и сумочка, висевшая на руке, слегка подскочила, задержавшись у локтя.
— Просто меня ждут здесь, то есть должны ждать, — поправилась она. — Только, дедусь, я ведь не знаю где всё это у вас и как. И может, он ещё не пришёл.
Дед, видя смущение внучки и поняв, наконец, ситуацию, засуетился, рассуждая вслух, сыпя словами и ища в то же время правильное решение:
— Ага, ну да, ну да. Стало быть, это не они, а он. Сейчас проверим, пришёл или нет. Ты пока раздевайся. То есть, давай я тебя раздену. Макарыч, возьми-ка плащец моей внучки. Далеко не вешай. Вот тут без номерка. Я сам её одену.
— Да как же, дедусь, — прошептала возмущённо Настенька, уткнувшись лицом в широкую бороду деда, распластавшуюся белым инеем по всей груди бывшего солдата, — а вдруг он потом выйдет проводить и захочет помочь одеться?
— Ах да, вот я дурень, — спохватился дед и не мало смутившись сам стал исправлять оплошность:
— Макарыч, давай с номерком. Я малость перепутал. — И повернувшись к внучке, уже построже:
— Но без меня не уходи. Кто он хоть? И что это ты надумала с ресторана начинать?
— Я не начинаю, дедусь, — спокойно ответила Настенька. Спокойствие пришло почему-то с этим вопросом, на который она хотела ответить, прежде всего, самой себе.
— Я ничего не начинаю. Так уж получилось, что мы учимся в одном институте. Он на четвёртом курсе. И он пригласил меня. Я бы, конечно отказалась, но он назвал твой ресторан, вот я и решила прийти сама, чтобы ты мне показал как и что. Когда-то ведь надо научиться. Лучше с тобой, чем без тебя. Настенька говорила всё как на духу. Перед нею был её дед, которому можно было почти во всём признаться. И он, конечно, всё понял и со всем согласился, как всегда:
