Взрывник чуть задумался и выдал:
– Девятьсот человек получается, деда, это, если в среднем брать, потому как у кого-то двое, или даже трое уже за три года, а у кого-то ни одного еще.
– Ага, правильно мыслишь. Вот, Юр, гляди, как счет вести надо. Даже я так лихо не умею.
– А ты сказал пятьсот, ну, то есть, полтыщи.
– Угу… Полтыщи… Потому как не все еще переженились. Вот то на то и выходит, что за три года у нас полтыщи новых семей в княжестве.
– Богато живет князь. Что же он выручить не может и недоим перекрыть? – возмутился Взрывник.
– Чем он будет его перекрывать, если все пять деревень с недосдачей третий год?
– Ну, сбережения там какие, деньги, ценности. Не нищий же он, в конце концов, должны же быть запасы на черный день?
– Ну, не знаю, Калин, может, и перекроет. Человек он умный, считать умеет получше меня, думаю, понимает причину и выгоду в происходящем. Авось и минует нас смерть, как знать.
– Может, не ждать чуда, а сходить, поговорить с ним?
– С кем? – усмехнулся дед. – С князем-то? Да нема его уже как третий месяц, видать, снова по Пустошам лазает, артефакты долбаные ищет.
– Понятно. Археолог чертов, – разочарованно буркнул мальчик.
– Как ты сказал? Кто?
– Ученые это такие, которые ищут и изучают всякие древности.
– Кхм, значит, охотники Пустошей – это археологи чертовы?
– Да нет, деда, – звонко рассмеялся мальчишка, – просто археологи. Второе слово – это я так, со зла добавил.
– Сквернословим, значит? – сощурил дед глаза, глядя на внука, и лучики морщинок залегли еще глубже.
– Ну, это не сильно плохое слово…
– Ну-ну, ты мне еще расскажи, кто такие черти.
– Ну, мало ли, а вдруг вы тут не знаете, кто это.
Дед рассмеялся, даже угрюмо сидевший Юр немного улыбнулся, но в глазах его грусть так и осталась.
– Ну, что, сынок, давай обряд проведем? Уж очень хочется еще раз на это чудо посмотреть.
Юр степенно поднялся с табурета, подошел к отцу, поклонился в пояс, выпрямившись, глянул на сына. Тот лихо соскочил со своего места и повторил церемонию, поклонившись деду, а потом и отцу. Великого ума тут не нужно, чтобы понять, чего от него требуется. Юр вынул кривой широкий нож с затейливой, непонятной вязью на лезвии, и чиркнул им себе по левой ладони.
– Запомни, сын, эти слова – отдаю добровольно, – и, взяв окровавленной левой рукой рукоять, полоснул лезвием по левой же ладони сына, вложил ему в руку измазанный клинок. – Теперь он твой. Владей.
Струйка крови побежала по лезвию, и вязь полыхнула огненным свечением, заворожив своей красотой. Калин обомлел, а старшие мужи уже видели эту картину и с благоговением наблюдали вновь. Дед любовался, наслаждаясь зрелищем. Несколько мгновений, и все исчезло, словно и не было ничего. Мальчик аккуратно провел пальцем по надписи, погладил сталь клинка.
