Да, Саша. Исповедь есть исповедь. Разве не так?
Впрочем, теперь-то ты мне и не Саша. Это, между прочим, при всем том, что я и теперь не могу представить тебя в качестве государственного предателя, о чем недавно появились публикации контрразведчиков. В отношении тебя, полагаю, несомненно, существует презумпция невиновности. Я рассматриваю тебя и себя теперь именно как альтернативы к самим судьбам России. Поэтому прямо и заявляю: да, теперь я четко вижу, что идейно ты уже в те ранние годы был моим противником. Теперь мне ясно, что с тобой мы с какого-то момента фактически стали противниками и по отношению лично друг к другу. Это все, так или иначе, доказывает тот факт, что идейное и нравственное расслоение неизбежно пришло и в тогдашнюю партийную номенклатуру. На Старой площади, можно сказать, под боком у Брежнева и Суслова, появились — в начале 60-х годов — взаимоисключающие тенденции в понимании судеб России.
Действительно, ранее весь аппарат этот выполнял только и только запретительную и тупую функцию, особенно в сфере создания художественной культуры. Строго соблюдалось это и тобою, хотя высшему начальству ты, вероятнее всего, и тогда уже показывал кукиш в кармане. Поэтому «твое» тогдашнее (особенно в художественных жанрах) ТВ играло особую роль в том смысле, что оно само собой отбивало охоту у множества миллионов людей принимать такое ТВ всерьез. Но именно такое ТВ и было ранней формой дискредитации прежде всего самого себя и накопления энергии развала для приближающейся «перестройки».
Получается, что я, по крайней мере, обнаружил это (а вернее — осознал) позже, чем это случилось. Сработала все-таки моя первобытная наивность. Правда, она же и многое объясняет в моей тогдашней деятельности.
Вот теперь и взглянем на то, чем занимался в те же 60-е годы пишущий эти строки.
Занимался я, получается, совсем не тем, чем ты, Александр Николаевич. Пусть же читатели наши хотя бы теперь определят, кто из нас с тобой и какое отношение имеет к понятию российские «шестидесятники» XX века. Я сильно поражен был, узнав правду о тебе: я увидел по телевидению, и не однажды, как, не сильно смущаясь, ты подтверждал в своих интервью желательный для тебя и для средств массовой информации «факт», что ты якобы вообще был главным российским «шестидесятником». Неужели ты надеешься на то, что удастся утверждать столь явную ложь? Ведь ты же тогда был никто — для людей из сферы реальной оппозиции. И это я в этой книге писем тоже раскрываю. Загадки и Канады, и Чехословакии, и — тем более — загадки самого Агитпропа в связи с тобой не существует.
