Впрочем, к действию роковой этой триады (трагедии, комедии, иронии истории) я еще буду обращаться в дальнейших письмах к тебе. С этого и начнется мой разговор с тобой в самом первом из них. Письма мои к тебе на стол ложатся не по строго хронологическому принципу, а по логике их содержания.
Национальный вопрос — это некогда добрая наша слава, а ныне это самый большой и самый выраженный позор России. Ясно, что тут не Россия сама по себе виновата, а власти ее, которые сумели навязать ей чуждые формы жизни. Страной нашей почти весь XX век от чужого имени управляли или фанатики, или бездари, или те и эти вместе.
В скрещениях судьбоносных тенденций и предстало никем не контролируемое место для тебя.
В твои «выдающиеся» организаторские способности в масштабе такой страны, как Россия, я лично никогда не верил, но факт есть факт: по должности своей ты в общей суматохе занял именно это ключевое место. Произошло, между прочим, то, что и произошло: страна действительно ждала своих героев и вот нашла, что называется, топор под лавкой... Пришелся ко двору ей не деятель, не строитель, не старатель, а мастер разваливать. Впрочем, в данном же случае никто не устраивал продуманного развала. Взяло и само развалилось. Кое-кто в этом и усмотрел связь твою с высшими силами... А.Ципко представил тебя даже и самим посланцем Бога. Но, конечно, он имел в виду не Воланда, не дьявола, а Промысл христианского Божества...
Любопытны и детали. Когда развал советского образа жизни закончился, ты оказался фатально рядом с танком, на котором тогда судьба действительно возносила Б.Ельцина. И дальше этого уже не надо было и разваливать. Надо было именно строить. А этому ты не обучен. Ты больше на подначках... Обе руки с кукишами в кармане...
И возникла проблема — куда теперь-то определить А.Яковлева, перебежчика, который так недавно, как и все члены ЦК КПСС старого состава, осуждал Б.Ельцина. За то, за что его тогда возносил народ.
Может, и не все уловили твою увертливую самоиронию, однако на этот раз она была искренней. Ты сказал с экрана, что от твоего назначения главой телевидения и до твоего будущего снятия с этого коварного поста — наикратчайшее расстояние...
Но ты все равно пошел на этот пост. Хотя и знал, что судьба личная твоя оказалась вновь ничем не защищена. Фарс и трагедия в ней поменялись местами. И теперь и сам ты лично ничего изменить в этом не мог. А сама неизбежность эта была оформлена почти художественно: телевизионщики ничего плохого не стремились для тебя сделать, но они снимали каждый твой шаг и позу. На всякий случай. Ничего более беспощадного для тебя ранее я не видел, чем эта царственная мышеловка.
