М.Хуциев наконец взялся за доработку. Вышел он из ситуации и в самом деле достойно. Нашел такие коррективы, которые по меньшей мере не снижают художественных достоинств этого чрезвычайно многозначного произведения. Хорошо и сегодня помню эти действительно мастерские коррективы.
Тут, между прочим, есть и свои важные нюансы. М.Хуциев вернул фильму название сценария Г.Шпаликова «Мне — двадцать лет». Никто тогда и не заметил, как много это собой означало: замена «Заставы Ильича» на «Мне — двадцать лет». А означало даже очень многое. Отпадала возможность предъявлять к фильму политические претензии. Тем более что в фильме этом и нет политических деклараций. Далее. Фильм был синтезирован с другой музыкой. Другая эта музыка, менее грустная, создавала и иное настроение. Оно, такое мироощущение, существует и тогда существовало в обществе нашем. Наконец, был заменен актер, играющий роль отца главного героя. И все!
Настаиваю и сегодня, когда могут свободно идти и тот и другой эти фильмы, настаиваю, да, настаиваю на том, что обе редакции выдающегося произведения М.Хуциева лишены какого бы то ни было приспособленчества. Вот в чем здесь скрепляющий ситуацию гвоздь...
Такие-то дела, Александр Николаевич. Мне доверительно говорили, что Хуциев в полной растерянности от несправедливой и сокрушительной критики его Н.Хрущевым, что он может покончить с собой. Ныне же он едва ли не самый большой авторитет в современном кинематографе.
Ныне же и многое другое стало более очевидным, чем тогда. В частности, и то, что вовсе не сами по себе М.Хуциев и Г.Шпаликов заслуживали критики своего, несомненно, талантливого фильма (со стороны партийного и государственного верха), а именно сам верх начал метаться из крайности в крайность. Верх явно чувствовал, что назревает для него нечто внерациональное в самой нашей эпохе, но не мог понять отчего.
Так начиналась деятельность моя на ниве кинематографии — с первых же дней 1963 года. До конца 1962 года (этого, надеюсь, ты не забыл?) мы оба с тобой функционировали в качестве инструкторов Агитпропа ЦК: ты — в секторе центральных газет, а аз, грешный, в секторе центральных журналов и издательств. И я убежден, что тогда, кроме Сталина и Берии, мы с тобой других виновников в тогдашних бедах России не видели. Забегая вперед, скажу: теперь-то ясно, что самый первый крупный шаг к судьбоносным переменам был сделан не кем-то другим, а Н.С. Хрущевым — в его в полном смысле исторически дерзком докладе о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. Кажется, в этом пункте наши с тобой углы зрения и были близки в то время.
