Пришлось снять комнату в придорожной таверне с названием «У стены», прямо указывающим на ее местоположение, и уже там расположиться на ночлег. В городе оставаться перехотелось после того, как я увидел членов клана Железные Волки. Злые и недовольные, они шатались по городу, изредка приставали к прохожим с расспросами и крутились у ратуши. От греха подальше я решил покинуть стены гостеприимного города и купил хороший номер с ванной, и еды за десять серебряных монет. Пиво с горячим рагу было отменным, и едва устроившись на кровати, я тут же провалился в сон, предварительно заперев ставни и заблокировав дверь стулом. Видимо, сказывалась усталость от длительного путешествия. Кровать показалась просто пуховой после твердого камня пещеры.
Сны мне снились редко, но в этот раз я отчетливо все запомнил. Я шел, спускаясь по винтовой лестнице какой-то башни. Проход был узким, отличным для обороны, с редкими нишами для засад, скрытых гобеленами. Я держал факел в левой руке, а в правой длинный клинок. Вслушиваясь в пространство, я аккуратно продвигался вниз, пока не уперся в деревянную арчатую дверь, с несколькими полосами металла поперек. Из-под порога лился голубой свет. Я затушил факел, и освещение показалось мне достаточным, дернул кольцо, и дверь легко поддалась. Нестерпимо яркий свет ударил в глаза. Я инстинктивно зажмурился, но и тогда все мое существо буквально сияло.
Я проснулся, как после кошмара, открыл глаза, но все тот же яркий голубой свет буквально выворачивал зрительные нервы. Спросонья, как в бреду я сообразил, что наибольшая его концентрация находится на столе. Именно там я оставил камень силы. Жмурясь и прикрывая лицо рукой, я нащупал на столе плоский круглый предмет. Скорее на инстинктах, сначала я ощупал его, но он оказался все таким же холодным, как и раньше. Закутав плашку в одеяло, оно с легкостью превратилось в неплохой светильник, пришлось накрыть еще подушкой, чтобы урезонить свечение. Вот, теперь получилось неплохо. С улицы будет уже не заметно. Немного привыкнув к темноте, я принялся собирать свои вещи. После такого оставаться здесь нельзя. С облегчением я замечал, застегивая пряжки доспехов, что свечение становится все меньше и уже минут через десять оно вовсе сошло на нет. Распахнув ставни, я решительно полез наружу. Теперь весь мир передо мной. Свобода!
Незадолго до последних событий…
Василий Демьянович был раздражен, хоть и пытался скрыть это, но от него так и веяло подавляющей аурой, закладывающий в сердца участников совещания подсознательный страх.
