– Где он? – спросила я, когда появился Филипп.
Хотя он улыбался и, казалось, был рад увидеть меня, я видела, что его внимание было далеко отсюда.
– Кто, Джона? Спит наверху, наверное.
– А как та залысина на его лапе?
– Ну, так же, может, чуть хуже.
– Хуже?! Как хуже?
– С ним все нормально.
Я узнала эту небрежную безучастность мужа.
– Ты смотришь регби, да?
Его взгляд скользнул в сторону. Должно быть, какой-то упитанный игрок забил мяч.
– Я лучше не буду задерживать тебя, – сказала я.
Он принял мое приглашение слишком живо. С регби и стаканом пива он, казалось, вполне наслаждается жизнью без меня.
– Я думаю, после двадцати двух лет для мужчины естественно предпочесть регби, – сказала я, закрывая ноутбук.
Это был плохой признак. Я говорила сама с собой. Затем я вспомнила слова Джона о чтении сказок котятам. Один звук человеческого голоса может принести пользу. Поэтому я обратилась к невидимому жильцу, притаившемуся под кроватью.
– Боже, Боно, у меня болят колени. Ты поэтому вытворяешь все эти арабески задней лапой? У тебя артрит или что-то в этом роде? Как ты думаешь, ты бы смог когда-нибудь полюбить меня? Я не ем котов, ты же знаешь. Кроме того, мы оба уже не первой молодости. Кстати, неплохо бы тебе время от времени ходить по-большому. Что ты об этом думаешь, Боно?
Мне никто не ответил. Я закрыла глаза и попыталась настроиться на психологическую волну своего пушистого сожителя. Слова в моей голове прозвучали громко и отчетливо: «Ты сошла с ума!»
Когда начало темнеть, я пошла в бар неподалеку, где сидела приятная компания, поглощенная баскетбольным матчем, который шел по телевизору над головой бармена. Время от времени они разражались радостными криками. Хотя я и пыталась понять регби ради нашего брака, радость от спорта остается для меня загадкой. Я ценю красивые молодые тела атлетов и дисциплину, которая нужна, чтобы их приобрести, но, в какую бы игру они ни играли, это всего лишь стилизованная война. Я взглянула на напряженные лица, улыбающиеся за кружкой пива, – и почувствовала себя глубоко одинокой.
Позже, вернувшись в квартиру, я заперла все замки на входной двери. Убедившись, что я надежно закрылась от мира, я проверила окна. К моему ужасу, замок на окне над моей кроватью был совершенно сломан. Все то время, что мы с Лидией прожили здесь, кто-то мог взобраться по пожарной лестнице и попасть в квартиру.
Звонить Теду или кому-то еще в агентстве недвижимости было бессмысленно. В это время мне ответит только автоответчик. Филипп уже, наверное, быстро заснул с Джоной в коленях. Да и что он мог поделать на таком расстоянии? Звонок копам в такой ситуации будет выглядеть мелодраматичным. Обратиться мне было не к кому. Ежась от страха, я задернула шторы, выключила свет и забралась в кровать. Благодаря огням города, пробивавшимся сквозь фиолетовые шторы, ночью в нашей квартире наступал максимум фиолетовый сумрак. Я натянула на голову одеяло Лидии, обняла подушку и почувствовала сильное желание оказаться дома, перед камином.
