Естественно, голова шла кругом от смены часовых поясов. Еще пять минут назад поглощенная мыслями о смерти, теперь душа требовала кофе и праздника.
Я решила, что, когда мы пойдем смотреть, как кучка сумасшедших ньюйоркцев танцуют на льду, мы как раз выгуляем шапочки-бини, которые я собственноручно связала для нас. Перед отъездом из Австралии у меня был очередной период маниакального вязания шапочек – я дарила их всем, кому хотела показать свою любовь.
Я надеялась, что они оценят любовь, вложенную в каждую шапочку-бини. Каждый ряд состоит из петель и пропусков, где нет нити, но и нет отверстия. В эти пропуски вплетены серебряные частицы меня, чтобы защищать тех, кто носит вещь, и заботиться о них.
Год за годом я все больше осознаю силу, заключенную в пространствах вокруг вещей. В этих пространствах заключена истина и магия. Энергия, которую излучают вокруг себя люди, говорит мне о них больше, чем их слова или даже выражение лица. Наверное, так видят мир вокруг себя животные. Я уверена, что, когда мы были детьми, мы тоже обладали такой способностью, пока не растеряли ее в мире, переполненном тревогой и отупляющими технологиями. И через пространства, которые обычно называют пустотой, я могу общаться с любимыми людьми, теми, которые уже ушли, и чувствовать, что они всегда со мной.
Но оказалось, что далеко не все люди, которые мне дороги, хотят выглядеть, как разбойники с большой дороги. Кроме того, надо признать, что в некоторых моих творениях присутствовал кусючий мохер. Поэтому мой список потенциальных получателей шапочек сократился до тех, у кого уже была хоть одна.
По крайней мере, эти бини были теплыми. Я вынула желтую шапочку из своего чемодана и бросила ее Лидии. Шапочка незаметно исчезла в ее кармане. Она достала из рюкзака тонкую повязку на голову.
– В этом ты отморозишь уши, – сказала я, натягивая красную шапку на голову. Это придало мне деревенский, но никак не хипстерский вид.
Если верить инструкциям Микейлы, каток находился в десяти минутах ходьбы. Выйдя на улицу, мы были ошеломлены морем людей, заполнивших тротуары. Толпы театралов собираются к началу представления, решила я. Или, может, они идут на Таймс-сквер затем, зачем все туда идут. На лицах светились радость и ожидание, и доносились радостные фразы на десятках разных языков мира. Азиаты, европейцы, молодые или дряхлые – их всех объединяло чувство, что сегодня вечером они все являются почетными гражданами самого потрясающего города на земле. Мы с Лидией присоединились к этому потоку, в морозном воздухе наше дыхание превращалось в белые облачка.
