— Ты как? Сильно испугалась?
Я смогла только кивнуть. Он подошел ко мне, бегло осмотрел меня, хотя было довольно темно. Обнял, поглаживая по голове и спине, прошептал:
— Все хорошо. Пойдем? — Отстранился, поправил на мне, как на маленькой, пальто, поднял сумку и пакеты, взял меня за руку и повел прочь. Когда мы вышли к дорожке, освещенной фонарем, я увидела, что у него все лицо в крови, разбита губа и порвана куртка. Это немного привело меня в чувство, и что все происходящее было реальным. Я остановилась и взяла его голову в свои руки, принялась вертеть, чтобы лучше рассмотреть ссадины и раны. Он смиренно терпел.
— Как ты здесь оказался? — Задала я терзающий меня вопрос.
— Шел за тобой. — Он говорит это так просто, как самую очевидную на свете вещь. — Но от магазина потерял, запутался в этих лабиринтах с гаражами.
— Тааак… ладно, пойдем ко мне, я обработаю твои раны и мы поговорим. — Ко мне уже вернулась некоторая уверенность, хотя руки и коленки дрожали, а в ушах шумело, и голова была странно легкой и пустой.
Через десять минут, Максим сидел у меня на кухне и молчал, глядя на свои сбитые до крови руки. Я поставила чайник, принесла свой тоник (перекиси не оказалось, а он содержит спирт) и ватные диски, начала аккуратно протирать ссадины и дуть, когда он кривился.
— Я сегодня с твоим отцом разговаривала. — Говорю, когда осторожно стираю кровь с разбитой губы.
— Знаю. Он звонил. — Кривится и шипит, уворачивается. — Я его видел, когда он из школы выходил.
— А ты, значит, был в школе?
— Был. — Кивает.
— И за мной шел?
— Да.
— Зачем?
Он отводит глаза в сторону и сжимает губы в твердую линию.
— Зачем ты за мной шел? — Повторяю свой вопрос.
— Провожал. Чтобы с тобой ничего не случилось, ясно? — Он берет мою руку, в которой ватный диск, отводит от своего лица и поднимается, оказываясь выше меня на голову. — А вот какого хера ты пошла через эти гаражи? А если бы я не успел? — Он злится. Берет меня за плечи и немного трясет. — Чтобы больше никогда там не ходила, даже днем!
— Ты мне приказываешь?
— Я тебя прошу. Я так испугался, когда увидел, что этот мудила тебя лапает. Убил бы тварь! — Он обнимает меня бережно, но крепко, стирая еще остававшуюся до этого дня грань отношений «учитель-ученик». — Пообещай мне. — Просит. И так смотрит в глаза, что я согласно киваю.
Я отстраняюсь.
— Нам нужно поговорить, и серьезно. Но сначала ужин.
