Темпы, направления и сами традиционные способы распространения идей претерпели в соединении с рабочим движением глубокие изменения, резкое ускорение, стали по-новому активно действенными [33].
Политическая партия социал-демократического типа и марксистской ориентации – в тех рамках и с теми характеристиками, которые мы уже отмечали, – могла непосредственно влиять на механизм распространения идей по крайней мере двояко. С одной стороны, эта партия ориентировалась на массы, то есть считала одной из своих главных задач привлечение на свою сторону как можно большего числа сторонников, причем основным орудием этого процесса была пропаганда и утверждение тех идей, носительницей которых она является. Ни одно средство распространения идей – от печатного слова до устной пропаганды – не было пущено на самотек, а направлялось сознательно организованными и управляемыми учреждениями. С другой стороны, была еще ориентация, оказывавшая влияние уже не на интенсивность пропаганды, а на ее широту, – интернационализм. Сознание того, что судьба всего рода человеческого, по существу, едина – с частной точки зрения пролетариата, – возникшее на основе идеи о всеобщности социализма, на уверенности в том, что каждое общество может быть проанализировано и помещено на определенную ступень исторического развития, причем субъектом социальной революции считался международный рабочий класс, способствовало тому, что пути распространения идей не ограничивались какими-либо рамками, а выходили на мировой простор.
Как показал Хобсбом, в своем распространении марксизм шел сложными и извилистыми путями, использовал множество посредников, достигая самых отдаленных уголков земного шара, а это, несомненно, способствовало упрощению и изменению некоторых его характерных черт. Как мы увидим, почти никогда не было «национальных», «творческих» применений марксизма, что произошло только в период III Интернационала. Экспортируемый марксизм был марксизмом, разработанным в основном немецкой социал-демократией. В уже упомянутых нами формах он являлся учением, которое было настолько способно дать ключ к указанию места данной цивилизации в историческом процессе развития, насколько неспособно быть «прикладным» к изучению экономических, социальных и политических отношений в их своеобразии. Этот марксизм мог объяснить то, на какой «стадии» социального развития находилась данная страна, но не помогал разобраться в самобытных измерениях единственного опыта. Оторванный от своей культурной почвы, проникший в Латинскую Америку или Австралию, в Китай или Грецию, марксизм оказался «обедненным», стал совокупностью самых общих понятий или просто-напросто голой терминологией.
