Но это будет потом, ещё не скоро. А пока — Светка вышла из палатки, оросила воздух Приэльбрусья ароматом дорогих духов и, демонстративно не замечая вероломного Казбека, предложила Диночке сменить её у примуса. Диночка удивлённо согласилась. А ещё через полчаса каша безвозвратно сгорела. Её ещё можно было, вооружившись ледорубом, отскрести от стенок котла, сложить в полиэтилен и закопать до худших времён, но употреблять в пищу...
Не будь Светка дамой — схлопотала бы сейчас подзатыльник, сердито подумал Антон и сплюнул в куст бузины. Наверное, остальных посетила та же мысль (разве что за исключением влюблённого Пашки: тот с радостью готов был простить своей Дульсинее любые мелкие прегрешения, включая собственную голодную смерть), потому что она на всякий случай сделала шаг назад и неуверенно произнесла:
— Ребята, ну что вы? Я же хотела как лучше...
— А получилось как всегда, — мрачно закончил Казбек цитату из классики. — Антон, тушёнка осталась?
— Валдайская, — так же безрадостно отозвался тот.
Тушёнку производства ТОО «Валдай» по неписаным законам гор всегда оставляли на самый чёрный день: она была жидкая и солёная, как Мёртвое море, и почему-то пахла солидолом.
— Ничего страшного, — великодушно сказала Дина. — Поужинаем чаем с бутербродами.
— Бутербродами сыт не будешь, — угрюмо возразил Казбек.
— А на ночь есть вообще вредно, — встрял Паша Климкин. — Кошмары будут сниться.
И взглянул на Светку, ожидая благодарности за поддержку. Однако та, не выходя из образа королевы в изгнании, высокомерно созерцала окрестный пейзаж. Да, была бы она другого пола — точно заработала бы подзатыльник. А не будь такой красивой — Антон нипочём не пошёл бы отмывать испоганенный ею котелок.
Но Светка была красивой до умопомрачения. Красивее мог быть только фейерверк в ночном небе или гол под перекладину на чемпионате мира по футболу. Сурская красавица выпуска 1999 года, третий курс журфака университета, неплохое перо (немного инфантильное — но это смотря на чей вкус), несколько статеек, одна из которых — социологический опрос среди тинейджеров на тему «Как вы относитесь к однополой любви?» — промелькнула даже в «Московском комсомольце». Вялое ухаживание преподавателя экономики капиталистических стран и пылкая страсть неуклонно увядающего замдекана, которая позволяла на раз-два получать зачёты автоматом. Высокая грудь, по-детски припухлые капризные губки и прямые платиновые волосы до середины спины («Неужто свои?» — наивно восхитился Антон в их первую встречу в университетском буфете. «Свои, — улыбнулась она. — Хочешь убедиться?» — «Не хочу, — сказал он, собрав волю в кулак. — Я слышал, ты коллекционируешь мужские скальпы». — «Ну и дурак», — загадочно бросила она через плечо).
