А н а т о л и й Б о б р о в }
Ш у р а Т и м о ф е е в а }
З и н а К а п к о в а }
Д я д я К о с т я — Константин Тимофеевич Шохин } — члены бригады Коммунистического труда судостроительного завода.
А л е к с е й Л а п и н — в прошлом воспитанник исправительно-трудовой колонии.
Л е л я Ч и с т я к о в а — бывшая его одноклассница.
Т е т я Ф е н я — комендант заводского общежития.
С т а р у ш к а в п л а т к е.
О т с т а в н о й в о е н н ы й.
Ж е н щ и н а в п е с т р о м п л а т ь е.
К о с т я — ее сын.
Н ы р к о в.
П е р в ы й п а р е н ь.
В т о р о й п а р е н ь.
К а п и т а н в о й с к М В Д.
П а р е н ь в к у р т к е н а м о л н и и.
В а х т е р.
М о р с к о й с т а р ш и н а.
С е д а я ж е н щ и н а.
К о р р е с п о н д е н т р а д и о.
З в у к о о п е р а т о р.
Первый встречный…
Почему бы тебе не заговорить
со мной?
Почему бы и мне не начать
разговора с тобой?
Уолт Уитмен
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Загородное шоссе. В зелени придорожной сирени высокая, старинной кладки, стена. У наглухо закрытых ворот, в нише отполированная временем скамья. По ту сторону шоссе видна линия электрички. Конец июня. Только что зашло солнце. У ворот группа людей. Присела на краешек скамьи С т а р у ш к а в т е м н о м п л а т к е, размеренно прохаживается, дымя папиросой, о т с т а в н о й в о е н н ы й в кителе без погон; д в а п а р н я в одинаковых кепках с короткими козырьками, сидя на траве, лениво перебрасываются картами. Из-за стены доносятся звуки духового оркестра.
П е р в ы й п а р е н ь. Активистов премируют. Книжки с картинками дарят!
В т о р о й п а р е н ь (разглядывая карты). Нам картинки ни к чему… Тузика бы… Скоро выскочат?
П е р в ы й п а р е н ь. Шефы речугу толкнут, потом начальник колонии.
В т о р о й п а р е н ь. Тяни себе!
Слышны аплодисменты, туш оркестра.
С т а р у ш к а. Присели бы, гражданин военный. В ногах правды нет. Сына ждете?
В о е н н ы й (не сразу). Сына.
С т а р у ш к а. А чего же на территорию не прошли?
В о е н н ы й (продолжая шагать). Там жена.
С т а р у ш к а. Сколько родителям переживаний! Ведь какое ни на есть дите, а свое. Кровное!
Военный хмурится и, закурив последнюю папиросу, комкает в руке пустую пачку. Появляются А н а т о л и й Б о б р о в, В а с я М а л и н и н и Ш у р а Т и м о ф е е в а. В руках у Шуры букет ромашек.
Ш у р а. Сирень какая! (Кричит.) Зин, иди скорей!
А н а т о л и й. Мы не в лесопарке, между прочим…
Ш у р а. Ну и что же?
