И все же, и все же. Он скучал по Франсин. По ее обществу, по ее вере в него. И по Бостону тоже скучал. Он всерьез подсел на подаренный Луисом «Плейбой». О ходе времени он судил по громыхающим пикапам общества «Спасем детей», что раз в две недели проезжали мимо станции (Артур с горечью разглядывал их водителей и пассажиров и думал: «А ведь я мог бы работать на вас!»), и по грузовикам-рефрижераторам «Кока-кола», перевозившим вместе с содовой медицинские вакцины.
Чтобы позвонить домой, Артуру приходилось идти пешком в Чиредзи, моля бога, чтобы телефонная линия не была оборвана, потом ждать полчаса, потом еще пятнадцать минут ругаться с операторами Солсбери и Найроби, платить вперед четырнадцать долларов — все ради двухминутного, то и дело прерывающегося разговора с Франсин. Когда их наконец соединяли, язык подводил Артура. Он боялся ляпнуть что-нибудь не то, ведь расстояние усиливало любые слова, наделяло скрытым смыслом небрежные высказывания. Случайные фразы потом прокручивались в голове сотни раз, получая новые и весьма неожиданные толкования. Тишина била под дых. Любой нормальный человек превратился бы в таких условиях в параноика: почему она не взяла трубку? где пропадала? а это шипение в трубке — помехи или она игриво шикает на любовника, лежащего рядом в кровати? Артур не находил себе места от беспокойства.
Поскольку созвониться удавалось примерно раз в две недели, не чаще, и Артур, и Франсин были вынуждены выставлять себя в самом выгодном свете, демонстрировать только хорошее. На рассказы о тревогах и неприятностях не было времени — причем замалчивались и мелкие повседневные тревоги вроде отсутствия на складе арматурной сетки, и самая главная тревога, вызванная разлукой. (С разлукой ничего поделать было нельзя, а значит, и говорить о ней не стоило.) Оставалась лишь радость и любовь. Порой они действительно испытывали эти чувства, порой нет. Вместо отсутствующего чувства собеседнику выдавалась его имитация.
Очень быстро они скатились до дежурных фраз. «Я соскучилась», — говорила Франсин после нескольких секунд невыносимой тишины, и Артур, как попугай, повторял те же слова — лишь бы что-то сказать. «Скучаю. Люблю». Как ужасно — слышать признание в любви и сознавать, что им просто заполняют тишину. Но о чем тогда говорить? Общих тем с каждым днем становилось все меньше, ведь и жили они совершенно по-разному. Да Франсин эти туалеты в гробу видела! А Артуру было гигиенично насрать на «Толкование сновидений» Фрейда. Каждая минута телефонного разговора превращалась в пытку. Неужели так мало нужно, чтобы разлюбить человека? Несколько недель и 7600 миль?
