Артур отправился туда пешком. Станция оказалась одноэтажным шлакоблочным зданием с красной черепичной крышей. Вдали теснились крытые соломой лачуги, причем некоторые стояли на сваях. Навстречу Артуру вышел хрупкий представитель церкви, назвавшийся Рафтером Бенсоном.
— Вы тут один? — спросил Артур.
— Да, мы с вами одни, — ответил тот, подтвердив его худшие опасения. — Давайте-ка сюда вашу сумку. Ого, тяжелая!
У Рафтера была соломенная шляпа и тонкие ноги-палочки, как у мультяшной пичуги. Он рассказал, что поселился тут два месяца назад и с тех пор готовил дом к прибытию Артура.
— Прочел вашу книгу раз сто, наверное. Не могу сказать, что все понял… Но вы явно знаете, о чем пишете.
— Вы — миссионер? — спросил Артур.
— О нет, нет-нет-нет, — ответил Рафтер. — «Смиренные братья» не занимаются прозелетизмом. По крайней мере, открыто. У нас более… гуманитарный подход. Мы помогаем нуждающимся. И если в процессе у кого-то из них возникает желание разделить наши взгляды на мир, мы, разумеется, им не мешаем.
— Вы здесь уже бывали? — спросил Артур. — В этой части света?
— Лично я? Нет. Это мой первый волонтерский выезд.
— Ну а церковь? «Смиренные братья» имеют какие-то наработки в регионе?
Рафтер смутился:
— А мы, по-вашему, здесь зачем?
— Так что же, мы первые? — Артур покачал головой. — Я думал, вы что-то знаете об этих местах. Или хотя бы познакомите меня с другими волонтерами и соцработниками, которые могут…
— Не-а. Это терра инкогнита. Так сказать. — Рафтер улыбнулся. — Зато какое приключение, а? Ну, идемте в дом, расскажете мне о своих планах.
Для Артура это была в первую очередь миссия по восстановлению человеческого достоинства. Насколько он знал, в сельской местности Зимбабве отсутствовали даже элементарные санитарные удобства. Самые бедные граждане справляли нужду прямо в кустах, заражая огромное количество колодцев и источников воды, да и тем, кому повезло жить неподалеку от нужников — разбитых хибар, построенных над выгребными ямами, — приходилось ненамного лучше. Строительство прочных туалетов стоило больших денег, а хлипкие конструкции частенько разваливались под собственной тяжестью, образуя на переудобренной почве вонючие руины, которые никто не спешил убирать, — памятники человеческой лени и безалаберности. Артур считал, что каждый гражданин страны, ступившей на путь модернизации (а не только Мойо и их зажиточные друзья), заслуживает право пользования удобным, надежным и гигиеничным отхожим местом. Люди должны жить полноценной и плодотворной жизнью, а не бояться болезней, распространение которых легко предотвратить.
