И все же они ему нужны. Еще несколько лет он как-нибудь да протянет, но с каждым семестром приближается пенсия (которая под вопросом) и смерть (которая неминуема). А тут еще декан пригласил на разговор… Что-то нужно делать.
А что, собственно? Будь Артур посмелее, он мог бы просто уйти — сбежать. Люди его поколения удирают от подобных проблем, как зайцы. Но если и бежать, то куда? Что с ним будет?
Так, ломая голову над сложившимся положением, Артур добрел до конца парка и очутился перед гостиницей «Чейз-парк-плаза». Стоя у подножия колоссальной пирамиды песочного цвета, этого монументального зиккурата джазовой эпохи, он вдруг понял, что страшно устал — прогулка заняла больше часа, — и зашагал обратно к Юниверсити-Сити.
7
— Тебе тут нравится?
— Тут — это где?
— Ну здесь, в этом доме. В Сент-Луисе. Не знаю. На Среднем Западе.
Мэгги сидела на кровати плечом к плечу с Франсин. Они пытались одолеть «Основы патопсихологии». До конца первой сессии оставалось еще два экзамена, один из которых был по маминой специальности. Мэгги пришла из общежития домой, чтобы задать Франсин несколько вопросов.
— А почему ты спрашиваешь? — удивилась мама. — Да еще таким тоном?
— Каким?
— Будто заключаешь каждое слово в кавычки. «Средний Запад».
— Ну, потому что это скорее идея, образ, нежели… нежели…
— Точка на карте.
— Да!
— Как «сердце страны».
— Да.
— «Исконная Америка».
— Да.
В этом воспоминании мамины непослушные кудряшки были собраны на затылке серебристой заколкой — того же сияющего цвета, что и любимые наручные часы, которые сейчас обнимали ее запястье. На той же руке она носила тонкие звенящие браслеты.
— Так почему ты спрашиваешь?
Мэгги потеребила мочку уха.
— Наверное, я бы не смогла вот так взять и все бросить ради другого человека.
— Тебе здесь не нравится?
— Да нет, почему. Здесь вся моя жизнь, я другого и не знаю…
— Но…
— Но мы не местные, не со «Среднего Запада», так ведь? Мы из «университетских».
— Отчасти ты права. Хотя я-то как раз родом отсюда, из «сердца страны».
— Ну да. Ты только не обижайся, но у вас с папой все друзья — профессора. И все они живут в Шуто-Плейс. И ты сама только что заключила «сердце страны» в кавычки.
Франсин улыбнулась:
— Я не обижаюсь.
— Да я, в общем-то, и не об этом спрашивала.
— А о чем?
— Я бы не смогла переехать ради кого-то.
— Ты очень независимая. Это здорово и достойно восхищения. И я буду рада приписать эту заслугу себе, если не возражаешь. Значит, я правильно тебя воспитала.
