Артур сдался.
Обычно они трахались в квартире Ульрики. Иногда — в его кабинете (Артур дважды спускал в горшок с пластиковой диффенбахией). Во время этих страстных актов прелюбодеяния, вдали от химиотерапии, головных платков и таблеток, он заново познакомился со своим набухшим естеством — твердым, горячим, багровым, злобным, радостным — и вспомнил, каково это, когда женщина шепчет слово «член», имея в виду твой. Дабы отогнать мысли о смерти, излишки времени Артур тратил на фантазии о том, как Ульрика садится ему на лицо, и ее клитор прорастает ему в рот, словно пробивающий землю побег в ускоренной съемке.
Секс у нее дома имел особую прелесть. В подвал студенческой общаги проникала очищенная методом осмоса энергия молодости, юных восемнадцатилетних тел — в комнатах наверху девицы и парни лишались невинности, оттачивали свои навыки. Артур, слегка потерявший былую хватку, не отставал и заново оттачивал свои.
Ульрика Блау была не просто его любовницей, но и, скорее всего, блестящим ученым. Удостовериться в этом Артур не мог, поскольку ничего не смыслил в истории и литературе Средних веков, однако резюме Ульрики, скачанное с сайта факультета, внушало уважение. Хотя в послужном списке значились лишь европейские издания, нетрудно было предположить, что журнал Mittelalterliche Geschichte[4] обладает высоким престижем. Ульрику любили студенты и коллеги: каждый встречный желал ей доброго утра. Ее ум и обаяние выводили отношения на новый уровень. Ульрика — не просто любовница, не какая-нибудь пустышка-вертихвостка, а женщина основательная, состоявшаяся.
И зачем же ей понадобился Артур?
Этот вопрос иногда приходил ему в голову. Ее ум, красота и подкованность, его плешка. Тридцать лет разницы в возрасте. Однажды ночью, мучаясь угрызениями совести и допивая шнапс из ее шкафчика, он спросил:
— Почему ты выбрала меня? А не какого-нибудь молодого, подающего надежды профессора?
— Только не надо напрашиваться на комплименты, — ответила Ульрика. — Я этого не люблю.
— Но меня-то ты любишь. И мне хочется знать почему.
— Это личное.
— Пожалуйста.
Она вздохнула:
— Если хочешь, расскажу тебе историю о юной немке, выросшей под Франкфуртом.
Артур поежился. Его член уже начал оттягивать трусы.
— Расскажи.
Ульрика кивнула. И начала. Она была застенчивым подростком — заучкой и изгоем. Ее единственная подруга Карин жила в небольшом домике рядом с Метцельпарком, на другом конце района Заксенхаузен-Зюд, и Ульрика почти каждый день ездила к ней в гости на велосипеде. Но как-то весной у ее подруги выросла грудь. Карин моментально обрела популярность, и Ульрика часами просиживала в одиночестве на ее крыльце — ждала, пока подруга нагуляется с новыми друзьями и вернется домой. Однажды вечером Ульрику увидел отец Карин; он пригласил ее в дом, спросил, что случилось, и она все рассказала; он внимательно ее слушал и был очень красив — крупные сильные руки, широкая грудь…
