Впрочем, первые годы учебы в университете вели ее к одному событию, к одному-единственному месту, где она могла применить на практике свои знания и открыто курить прямо на улице. Этим местом был, конечно, Париж. В конце второго курса она подала заявку на участие в программе по обмену студентами длительностью в два семестра.
Они сняли квартирку в Пятом округе Парижа, рядом со станцией метро «Сансье-Добантон»: по выходным Франсин просыпалась от гама и суеты базаров на улице Муфтар, от запаха свежего хлеба и чесночной колбасы, от крика лавочников, торгующих гондурасскими грейпфрутами, калифорнийскими лимонами, голубиными яйцами, крольчатиной и колбасами. Ее соседкой стала однокурсница Линда Сассман, на четверть корсиканка, получившая в Уэллсли статус СКДнК — Самой Красивой Девушки на Кампусе. Та умудрилась, заблаговременно отправив за океан несколько своих стильных фотопортретов, подцепить в Париже парня, причем еще до того, как очутилась в Европе. У Жан-Шарля оказались такие же голубые глаза, как у Линды. Отец у него был египтолог.
Их квартирка размерами не отличалась: крошка-кухня да гостиная с альковом, который мог с натяжкой сойти за спальню. Но кого это волновало? Главное — они в Париже. Каждое утро Жан-Шарль и его друг Гийом приносили свежий багет. Франсин и Линда поджидали их с горячим кофе, маслом и джемом. Эти четверо, еще два Пьера (ле Блонд и ле Брюн), а также наркоманка в завязке по имени Сесиль составляли bande d’amis[5], регулярно обедавшую в «Четырех сержантах». Официанты и прочие сотрудники «Четырех сержантов» приезжали на работу сразу после утренних занятий в Лицее Генриха IV. Отношения вышеупомянутых людей пестрили сочными подробностями: Гийом раньше встречался с Сесиль и даже помог ей завязать с наркотиками, но теперь та влюбилась в Пьера ле Блонда. Линда — обладавшая неплохим философским багажом и коннектикутским носиком — разлучила Жан-Шарля с его бывшей — сестрой Гийома. Как по-французски! Франсин обожала обеды в «Четырех сержантах» и готова была питаться одними лишь сплетнями (и эпизодическими знаками внимания от Гийома). В дальнем конце зала стоял музыкальный автомат с американской музыкой: Пьер ле Брюн время от времени включал «Johnny B. Good» и громко, с сильнейшим акцентом подпевал Чаку Берри>{38}. Друзья так часто собирались в «Четырех сержантах», что хозяева заведения, месье и мадам Т., стали подходить к их столику и предлагать сигареты. Франсин всегда соглашалась — отчасти для того, чтобы услышать от вернувшегося с пачкой красных «Ротманс» месье Т. обязательное:
