Кропину нужно было звонить в Москву Саше Новосёлову, чтобы тот срочно, телеграфом, выслал денег. Причём звонить конфиденциально, с почты, с переговорного пункта, который нужно ещё найти… Когда получит деньги так же быстро купить обратный билет (Кропин хотел уехать на другой же день). И ещё… Да мало ли чего ещё нужно было сделать Кропину! В конце концов разобраться с бумагами Левиной! На это ведь тоже нужно время. Однако его сразу усадили за стол, завтракать. Усадили одного, в доме. В большущей комнате. Можно сказать, в зале, с громадной люстрой над столом. (Вообще, сколько в этом доме комнат? Идя за всеми длинным коридором, – Кропин сосчитать не смог.) Дмитрий Алексеевич давился какой-то едой, торопливо докладывал Елизавете Ивановне, что крышки для консервирования купил, привёз. Елизавета Ивановна, сидящая охранницей рядом, в смущении и в восхищении одновременно всплескивала руками. Остальные с умилением смотрели. Опять же, сколько в этом доме людей? Люди у стола всё время менялись – одни уходили куда-то, зато приходили другие и вставали на их места. Елизавета Ивановна каждого представляла. Сутуло, как крокодил, Кропин вскакивал. Точно давился бараном. Отдавал правую руку. Снова падал на стул. Знакомиться начали выводить детей. По одному и группками. Кропин и им кивал. Ёлочке (Эле, внучке Елизаветы Ивановны) успел даже сделать кривое дупло. В смысле, улыбку. Люстра грозилась сорваться. Прямо Кропину на голову. Размером была с хороший куст винограда. Старался не смотреть. Пригибался, орудовал вилкой. Точно стремился наесться до гибели. У него деликатно спросили, взял ли он с собой купальные принадлежности, плавки. Это ещё зачем? – вскинул бровь пенсионер. Сейчас мы повезём вас в «Голубой залив», будем все там отдыхать и купаться. Всё было предопределено заранее. Сопротивляться, протестовать бесполезно. Уже через десять минут на двух «Волгах» – поехали. С детьми из окон и лающим Бонифацием.
На кладбище, куда Кропина посчитали обязательным завезти… он совершенно не узнал Маргариту Левину. С фотографии на стеле смотрела совсем незнакомая худая женщина. И самое главное – с кудрями как табун. Глаз не видать! Да Левина ли это вообще? Вернее, та ли это Левина, с которой он работал до войны? У той же были прямые волосы? Причём в очень скромном виде на голове? А эта-то! Туда ли он попал?.. Парик. Всего лишь парик, Дмитрий Алексеевич. Последняя фотография. Почти облысела от облучений. Не мудрено не узнать… Елизавета Ивановна опять заплакала. Кропин положил свою граблю на подрагивающее её плечо. Точно соединился клеммой с плачущим аккумулятором. Смотрел на высокий высей берёз, задрав голову, полнясь слезами…
